Мое королевство. Бастион - [41]

— Не могли бы вы… не петь? — прокричала ему Ариша.

— И ехать помедленнее, — добавил Верес, — вон там, у опушки, на минутку остановитесь.

Даль послушался. Володя ходил у сосонника минуты три. Явно присматривался, не гонится ли за ними кто. Вернулся с букетиком облезлых ромашек и коровяка, сунул Арише. Та поморщилась, но потом Володю улыбкой одарила и бросила:

— Поехали!

Даля они не подозревали. Ариша — за нервами, Володя — за влюбленностью. Нашла себе оленя, другой бы прямо сейчас потребовал награду, хоть поцелуй с пухлых губок сорвал. А этот только лопочет и пялится.

Лошадки шли спорой рысью, гравий похрустывал под ободьями колес.

Вот и переезд, за которым шлях поворачивает на столицу, вливаясь в недурное шоссе.

— Стой! — крикнула Ариша. Неужто где-то тут дожидаются их с коляской подельники? Даль повертел головой. Ничего не видать ни в сосняке справа, ни за светлым и золотым от берез перелеском по левую сторону от чугунки. Если кто и был, то люди Савина их уже взяли. А может, несколько верст до уговоренного места встречи беглецы решились пройти пешком? Не мог Даль и при хотении расставить охрану вдоль всего шоссе. Но если пару ждет кто-то из компании Гюльши Камаль — то их проследят. Только ему, Далю, что делать?

Верес достал из кармана мятую пятирублевку, Ариша сняла с запястья часики в костяном браслете — подарок мужа к свадьбе, и стали совать в руки «извозчику».

— Уступи облучок, милейший. Мы коней с коляской одолжим.

— Это как? — вполне натурально опешил Даль, отталкивая плату. — Мои кони дороже стоят. Одна вон бричка триста рублев.

— Нет у меня больше, — нахмурился Володя. — Да мы же не навсегда. На время тока.

— Так воскресенье для меня золотое время!

— Ври да не завирайся! — со злым лицом крикнула Ариша. — Кому ты нужен в этой дыре?!

И толкнула Даля так, что он едва не слетел. Да и Володя, сунув ему деньги с часами за пазуху, потянул за полу.

— Грабят! — заревел Даль, сомневаясь, впрочем, что отряд поддержки отсюда его расслышит. Тряхнул поводьями, направляя коней через переезд. Ариша, хватаясь за комиссара, едва не удушив его, дернула левую вожжу, мешая маневру.

— Скинь его!!!

Володя повис у Даля на плечах, и они свалились сперва Арише под ноги, а потом и вовсе скатились с коляски и железнодорожной насыпи и продолжали остервенело бороться и брать друг друга в захваты, взрывая вереск и сухую осеннюю траву. Между тем Ариша смогла развернуть лошадей и погнала их прямо по колее. Копыта грохали, выбивая щепу из просмоленных шпал. Бричка подскакивала. Колесами цепляла рельсы. Экипаж медленно удалялся. Даль сел, жестко макая Володю лицом в песок, и выдал яростную матерную тираду. Заломил Вересу руку за спину. И еще раз встряхнул:

— Сбежала!

Володя сплюнул песком и кровью. Попытался вырваться из захвата. Глухо застонал.

— Сидеть! — рявкнул Даль.

К ним уже бежали оперативники. Перехватили Вереса, защелкнули на руках кандалы.

Бледно-голубые глаза Володи полнились непониманием и возмущением.

— Инна, за ней! — Даль приказал одному из оперативников спешиться и, сдирая и отбрасывая фальшивую бороду, вскочил в седло. — Этого в поместье, Сергей! Глаз с него не спускать! Венедикт, кликни Савина! Остальные за мной!

У отряда еще оставался шанс поймать Аришу, если она так и будет гнать по колее, а не соскочит с брички — и в лес. Да и там неприспособленную горожанку перехватить не сложно — след в виде обломанных веток и помятой травы за ней всегда останется. Да и собак пустить можно. Лишь бы не убилась случайно, руки-ноги не переломала в валежнике или в болоте не утонула.

Пару минут Даль на этом потерял. Вручая пленника Сергею, отдавая Савину приказ поспешать за основной группой медленно, за зарослями вдоль чугунки следить: вдруг да Ариша, разогнав пару, сиганет где в лозняки. Они сами могли на скаку место прыжка пропустить и дальше гнаться за пустой бричкой. «И чью тогда голову на ограду нанизать, Даль Олегович?»

Минута, две, три, коня в галоп, вот уже Инну нагнал — а Ариша из виду потеряна, обретя свободу маневра.

К домику обходчика отряд выскочил на полном скаку. Тут же увидели гнедых. Те порвали постромки и жевали сухую траву, медленно остывая, все в пене. Бричка валялась, потеряв колесо. В остальном мирный пейзаж. Луг, перелаз, три яблони. Ветер тряхнул — яблоки попадали со звонким стуком на жестяную крышу. Домик беленый, обихоженный. Но что-то было не так. Что-то в картине смотрелось нарочитым. Ветка заброшена, неужели кто-то тут живет? А дым над трубой чуть заметно поднимается и колышет раскаленный воздух.

Даль послал в дом Талызина и Инну, а сам, привязав коня, вышел на зады, к огородику. Ровные грядки моркови торчали хвостиками, рядом — пожухлая картошка: копать уже пора. А через межу тропинка то ли к большому ручью, то ли к маленькой речке: полоса густой, чуть тронутой желтым зелени отмечала ее невидимые извивы. Вдалеке мекнула коза. Даль сделал шаг на тропинку, и тут же, вылетев из кустов, пуля оцарапала плечо. Пригнувшись, выдергивая из-за спины револьвер, Даль метнулся туда, петляя — чтобы труднее было прицелиться. Инна с Талызиным тоже выскочили на выстрел. Побежали следом.