Мое королевство. Бастион - [39]

Николя Даль отправил к первосвященнику кораблей в обитель Паэгли — тяжким трудом избывать свой грех, и призрак появляться перестал. Но к Вырезубу-младшему это комиссара не приблизило ни на шаг.

Даль вздохнул и захлопнул папочку, затолкав внутрь торчащий уголок одной из Эдичкиных историй.

Глава 10

— Если вы эту сладкую пару упустите — я насажу ваши головы на ограду, — хмуро произнес Даль, отчего-то представляя внутри кованной парковой решетки не особняк Ленцингеров, а колченогий домишко с продухом под крышей из дранки, и печально лыпающие глазами головы подчиненных, наколотые на чугунные спицы. А еще шебуршание мышей в густой сухой траве и конек на крыше лабаза — от злых духов. А ведь комиссар никогда не чувствовал себя писателем. Не иначе, сочинений юного Вырезуба перечитал. Хотя не факт, что Эдуард Львович теперь такой уж юный.

Мысли эти не тянулись последовательными цепочками, а вспыхнули в голове ярким, колючим клубком. Который еще осознавать и осознавать, распутывая по ниточке. А времени вовсе и нет.

— Вот тут, Инна, ваша группа дежурит, — комиссар ткнул пальцем в потертую на сгибах карту, расстеленную по столу. Стол неровно покачнулся на коротковатой ножке. Некрашеный, деревянный. Да и саму карту они недавно отыскали среди бумаг на чердаке, должно быть, ею пользовался прежний хозяин, заказывал для себя. Карта была масштабной и подробной. Включала баронские владения от поселка и поместья до фабрики и самых удаленных от жилых мест хранилищ водорода для дирижаблей. Диво, а не карта. Попадись она раньше!

Даль ногтем отчеркнул на плотной бумаге место, где главная поселковая улица, переходя в гравийную дорогу, пересекала переезд и сворачивала к столице.

— Вы как, верхами хорошо ездите?

— Хорошо, Даль Олегович, — глаза Инны сощурились, но губы растянулись в улыбке. — Я лично проверила каждого.

Ее палец задел руку начальства и отдернулся.

— Простите. Тут свежие лесопосадки, мы за ними по обе стороны дороги укроемся у поворота. А чуть вперед Сергея вон выведем, в кусты или на дерево. Он нам вороном прокричит, когда покажетесь.

И предупреждающе подняла руку, чтобы подчиненный прямо сейчас не взялся показывать свое искусство кричать вороном.

— Годится.

Даль повернулся ко второму оперативнику, низкорослому и крепенькому, как боровик:

— Савин, узкоколейку патрулируешь. Мы вот здесь пойдем, вдоль ветки. Поездов в это время нет. Но смотри, чтоб за ними дрезина какая не приехала. С этих дурней юных станется — и дрезину украсть, и вокзал рвануть, и уже далеко не литературным образом.

«Боровик» глянул на Даля искоса, поскреб ногтями пышные бакенбарды.

— Да кто им даст, Даль Олегович? Как можно-с? Разъясните токмо мне, как мона Адашева в этих шубейках и платьях будет с коляски в дрезину сигать?

— Жить захочешь — не так раскорячишься, — подняв глаза к потолку, гыгыкнул Венедикт Талызин — амант всех барышень Эрлирангордского комиссариата и безупречный стрелок. Воображал, должно быть, как Ариша сигает, и мелькнувшие панталончики очами души изучал. Даль Талызина недолюбливал, но к делу привлек как талантливого профессионала. От Венедикта за всю карьеру ни один беглец не ушел.

— Так вы что, за извозчика сами пойдете, Даль Олегович? — зрела, как всегда, в корень Инна, несколько комиссара даже пугая — больше своей привязанностью к нему, чем осведомленностью.

— Поеду, — кивнул Крапивин. — Извозчика жалко, Верес может быть вооружен. Да и так проще их телодвижения контролировать.

— А если повернут не к столице? Или вас туда их везти понудят?

— Возьмем на перекрестке, Инна. Не станем рисковать. Хотя и стоило бы. Адашевой успокоительное не давайте, она при побеге мне в ясном рассудке нужна.

Инна опять поморщилась:

— Церемонитесь вы с ней, Даль Олегович. Она снисхождения не заслуживает. А порки публичной — очень даже.

Талызин расплылся в улыбке, как масло по сковороде:

— Нельзя к девушке столь строгой быть. Дайте ее мне на вечерок…

— Хватит, — сказал Даль. — Допустим. На столицу не повернут. Могут из брички выскочить и уйти партизанскими тропами. Только вряд ли они эти тропы знают. Разве что разживутся проводником. Что там по академии у нас? Верес помощи ни у кого не просил? К лесникам не хаживал? К местным подхода не искал?

— Не был, — отрапортовал Венедикт весело. — Шлялся с видом романтическим и задумчивым, вирши кропать пробовал и по практической анатомии получил за то кол, обозвав селезенку сердцем.

— Дурак, — сказал Савин печально.

— Влюбленный дурак, — заметил Талызин, косясь на Даля. — Что не в пример опаснее.

И вот поди пойми, предупредил или поиздевался.

— Стало быть, положатся на «ваньку»? — комиссар опустил голову, рассматривая карту. — Если в столицу не намылятся и тропы отпадают, можно вот тут вернуться лесом и прятаться либо в самом поселке, либо в академии. Ограду там проверили?

— Так точно, — отрубил Савин. — Ни подкопов, ни перелазов не обнаружено, равно и выломанных прутов. Мы там под видом пожарных хорошо пошарили, печи проверяя. Опять же, патрулируется ограда. И с собаками.

— И военные медики недовольства не выказали?

— Наоборот, это, споспешествовали. А если и догадались о чем, так с департаментом нашим ссориться себе дороже.