Модноверие - [16]

За окнами сгущался вечер, с громыханием надвигалась гроза.

— Ну вот, садись, — пригласил волхв, и Мирко опустился на лавку.

Тетка Светлана осталась на ногах, руки сложила под грудью, и уже по этому можно было понять, что она сердита.

— Существо, найденное тобой в чаще, мы посадили под замок, — сообщил Огнеяр. — Поскольку речи оно ведет вредные, смущает души простые, неокрепшие… вроде твоей.

Мирко заморгал… то есть как под замок? Дядьку Рината?

Нет, три года назад заперли в той же бане дядьку Владирада, когда ему слуги Чернобога в голову залезли и разум помутили, но так он ведь голым по деревне бегал и на женщин с дикими воплями бросался…

А чужак ничего такого не делал!

— Все, о чем вы с ним говорили, — забудь, — продолжил Огнеяр ласково, но твердо. — Пересказывать другим… даже не вздумай, — глаза его сверкнули гневно, и Мирко сжался. — Именем Триглава, Сварога-прародителя и пращуров накладываю на тебя в этом запрет!

Мальчишка шмыгнул носом и опустил голову.

— Нарушивший его после смерти не в светлый Ирий попадет, а к Ящеру в лапы! — добавила тетка Светлана. — Помни, что ты гордый, свободный русич! Помни о Поконе!

Мирко всхлипнул, от страха внутренности скрутило в тугой комок.

— Ты провинился, что разговаривал с ним и слушал прельстивые речи чужака, — в небе громыхнуло так, что земля вздрогнула. — И должен замолить прегрешение. Вдвойне. Старшая тебя проводит.

— Да… я больше не буду… простите… — забормотал Мирко.

Но тетка Светлана не дала договорить, взяла его твердыми пальцами за плечо, вывела на улицу.

— Боги должны простить, — сказала она сурово. — Так что старайся, молись истово.

У входа в капище старшая остановилась, подтолкнула Мирко в спину:

— Ты знаешь, что делать.

Он кивнул, сделал несмелый шаг, и тут чрево неба разорвала ослепительная молния. Ноги Мирко подкосились и, выполняя поклон, он едва не свалился… точно, боги и пращуры гневаются на него, Сварожичи машут огненными мечами.

Встав на колени перед Родом, мальчишка хлестнул себя по щеке и немеющими губами принялся читать молитву.

Но что-то в этот раз пошло не так.

Облегчение не явилось, на сердце не потеплело, наоборот, стало гадко и противно. Закопошились в голове такие мысли, что Мирко испугался — неужели слуги Чернобога нашептывают прямо в ухо?

Может быть, волхв Огнеяр и вправду держит всех в дураках, а гордые русичи — рабы? Может быть, его на самом деле лишили свободы, и что, помимо их деревни, есть другие места, населенные людьми, с разными чудесами вроде автомобилей и Интернета?

Когда нечто холодное ударило Мирко в лоб, он дернулся, не сразу понял, что это дождевая капля. Невольно оглянулся через левое плечо, за которым должен стоять незримый злобный шептун, но никого не увидел, да еще и обнаружил, что тетки Светланы у входа в капище больше нет.

Громыхнуло так, что мальчишка на миг оглох, а со следующей вспышкой молнии явилась странная мысль — нет, прегрешение надо замолить, это точно, но потом нужно отправиться к бане и с дядькой Ринатом поговорить, чтобы он все объяснил, растолковал! Наверняка Мирко неправильно понял, он часто неправильно понимает, даже со второго раза, и волхв-наставник тогда сердится…

Ведь разговаривать с чужаком никто не запретил!

Он заторопился, шепча молитвы и ударяя себя по щекам.

Когда поднялся на ноги и отвесил финальный поклон всем богам по кругу, небо заволокло целиком. Дождь полил такой, что Мирко промок насквозь, по спине побежал озноб, а зубы громко застучали.

Бегом, не напрямик, а вокруг огородов, чтобы никто не увидел, он ринулся через деревню. У входа в баню обнаружился дядька Ратобой, но мальчишка заметил его вовремя, присел за кустами смородины, тяжело дыша, вытирая мокрый лоб и раздумывая, что же делать.

Мысль о том, что за чужаком могут присматривать, ему в голову не пришла.

И что теперь, отступиться, уйти?

Но, видимо, боги все же встали на сторону Мирко, поскольку дядька Ратобой встряхнулся, точно собака после купания, подергал железный засов на двери и, бормоча что-то по поводу «клятого ливня», затопал прочь. Миг, и он пропал в промокшем сумраке.

Через секунду мальчишка оказался у двери, прижался к ней, пытаясь хоть как-то укрыться от дождя.

— Дядька Ринат! — позвал он, чувствуя, как гулко, тяжело и горячо бьется сердце.

— Мирослав? Ты? — донеслось изнутри. — Я думал, тебя тоже заперли.

Радость, прозвеневшая в голосе чужака, заставила Мирко задуматься: атеисты и крестоносцы тоже могут ликовать, творя свои гнусные дела, обольщая или сжигая людей истинной веры, но это чувство звучало чисто и искренне, никакого оттенка злобы или хитрости в нем не было.

— Не, — сказал он, утирая лицо рукавом. — Скажи, дядька Ринат… ты ведь не шпион? — Про последнее слово спросил у волхва-наставника, и тот объяснил, что оно означает. — Пришел к нам не для того, чтобы подсмотреть или пакости какие-нибудь устроить?

— Нет, — ответил чужак.

— Не атеист ты, не крестоносец? — продолжил допытываться Мирко. — Поклянись! Родом, небом и землей!

— Крестоносец? — не понял дядька Ринат. — А, христианин… — Он усмехнулся. — Клянусь чем угодно, что ни то, ни другое. Родом, небом, землей, здоровьем матери…