Модильяни - [76]

Судьба ее сына, Сержа Жерара, по прозвищу Заза, почти неизвестна. После смерти Симоны одна из ее подруг, Камилла Сандаль, отправилась в Нормандию, чтобы забрать ребенка у кормилицы. На обратном пути в купе вошли немолодой военный пенсионер и его жена. Они оба были очарованы красотой и жизнерадостностью малыша, которому было чуть больше трех лет. Камилла поведала им его историю, и это усилило симпатию супругов, которые не так давно потеряли своего ребенка. Поезд приехал в Париж, но решение было принято: пара усыновит ребенка, если анализы покажут, что Серж Жерар не унаследовал от родителей врожденный туберкулез. Любовь будущей матери к малышу, которую она ощутила с первых минут знакомства, была такова, что она, не желая слишком привязываться к будущему сыну, отказывалась от свиданий с ним до тех пор, пока не были готовы анализы.

Впоследствии семья приложила невероятные усилия для того, чтобы ни Камилла Сандаль, ни кто-нибудь другой никогда не узнали их настоящего имени и адреса. Условия усыновления Сержа Жерара были такими строгими, что даже Джованна Модильяни ничего не смогла разузнать о судьбе своего единокровного брата. Годы спустя Камилла получила в конверте фотографию мальчика десяти лет, очень красивого и необыкновенно похожего на Модильяни. На конверте не было никаких адресов или печатей. Серж Жерар никогда не узнал, кто был его отец.

Заботы и небольшие деньги Зборовского не улучшили психологического состояния Амедео. Нервные срывы, резкие перепады настроения, которые происходили от нестерпимого желания компенсировать чувство неуверенности в себе, приводили к скандалам и эксгибиционистским эксцессам. Такое поведение, которое вначале было одним из способов самозащиты, стало явным признаком ухудшающегося здоровья. Со временем алкоголь и наркотики перестали играть роль неудавшегося мятежа и вошли в привычку. Даже если бы он осознал, какой ущерб наносит своему здоровью, Амедео отказался бы от более благопристойного образа жизни. Он был обречен.

Именно в эти два или три года, которые предшествовали смерти, по Монпарнасу, довольно замкнутому сообществу, распространились слухи о том, что Модильяни — peintre maudit[40]. Основа слухов — не очень чистоплотная сплетня, которая и по сей день сопровождает его имя. Стали говорить, что туберкулез уничтожил его здоровье и что только с помощью наркотиков он пополняет свои силы, чтобы любыми путями и любой ценой стать знаменитым. Эти предположения абсурдны и нечисты, все было намного сложнее.

Когда у Модильяни не было своего помещения, он работал в комнате, которую ему предоставлял Лео Зборовский в своей квартире на улице Жозефа Бара, 3. Он часто оставался там обедать. Девушка четырнадцати лет, Полетта Журден, которая была вхожа в дом Зборовских и по-семейному звалась «малышкой Полетт», часто позировала для Амедео. Она вспоминала, что ни для какого другого художника, кроме Модильяни, Леопольд Зборовский не пошел бы на такие невероятные жертвы. Збо забросил литературу, хотя «продать картины Модильяни было почти невозможно, а сам художник зачастую был просто невыносим».

Вот еще один из примеров его неуравновешенности. Однажды, когда должен был состояться сеанс, в назначенное время Зборовский так и не дождался Амедео. Натурщица была уже раздета, все готово, но художника не было. Встревоженный опозданием Моди Леопольд пустился на его поиски и дошел до квартиры Амедео. Модильяни валялся на диване, бесцельно уставившись в потолок. В ответ на все расспросы он либо молчал, либо ругался. В конце концов он решил заговорить и признался, что у него больше нет красок. Накануне Леопольд снабдил Амедео всем необходимым, но несколько часов спустя Модильяни продал краски и купил вина. С большим трудом Леопольд убедил его в том, что все произошедшее следует забыть, что вначале надо немного поесть, а это можно сделать у него дома. Они покинули квартиру Модильяни и по дороге купили новые краски.

Конечно, возможности Леопольда как мецената были ограничены, но скромность средств окупалась бескорыстной жертвенностью, великодушием, а также его особым чутьем, которое сочеталось с непонятно на чем основанной надеждой на чудесное возвращение вложенных средств.

Глава 16 НЕЖНОСТЬ ЖАННЫ

В феврале 1917 года Амедео встретил женщину, которая на короткий срок в горе и радости разделила его судьбу и осталась с ним до конца. Ему было уже тридцать три года, а ей — девятнадцать. После многочисленных и беспорядочных приключений к нему неожиданно пришла любовь, которая вроде бы не имеет права на существование. Хотя кто решает, иметь или не иметь? Ведь сказал же Паскаль: «У сердца есть свои соображения, неподвластные никакому разуму».

Жанна Эбютерн, как звали эту девушку, была натурой творческой. Более того, по мнению тех, кто ее знал — Фужиты, Северини и других, — она обладала талантом настоящей художницы. Жанна училась в «Национальной школе декоративного искусства и художественной композиции» при академии Коларосси — той самой, где в 1906 году учился только что приехавший в Париж Амедео.

Сказать, что Жанна стремилась стать хорошей художницей — значит не сказать ничего, если не знать истории этой девочки и ее семьи. Вся ее жизнь не была бы так трагична, если бы не необыкновенное стечение обстоятельств. Причем ее родители и брат сыграли в ее трагедии не последнюю роль. Во всяком случае, пораженный болезнью Модильяни был в этой игре не самым крайним. Отец Жанны, Ашиль-Казимир Эбютерн, был главным бухгалтером сети магазинов «Бон Марше», тех самых, которые Золя описал в своем романе