Модильяни - [78]

Эта картина, напоминающая сцену из оперы Пуччини или отрывок из сентиментального фильма, настолько пронизана нежностью, что отдает излишеством. Но именно таким и было поведение Жанны Эбютерн, ее подлинное отношение к Амедео.

Вернемся к воспоминаниям Инденбаума: «Поздней ночью его можно было увидеть на скамье перед «Ротондой». Рядом сидела Жанна Эбютерн, молчаливая, хрупкая, любящая, настоящая Мадонна рядом со своим божеством…» Сосредоточенная на своей любви, девушка без лишних слов понимает реальное положение дел. В Амедео она нашла любовника и мужа, возможно, отца, но, надо сказать, и сына. Почти никому не известный художник, итальянский еврей, больной туберкулезом, с печатью обреченности в глазах, алкоголик и наркоман, нищий — становится для нее целым миром, который она не в состоянии охватить своими большими грустными глазами. Она боготворит его безоглядно. Их часто видели за столиком в «Ротонде». Они сидели часами, ни о чем не говоря, поглощенные совместным существованием одного в другом, чувствуя счастье всего лишь от близости друг друга.

Леопольд Зборовский был очень доволен появлением Жанны в жизни Моди и надеялся, что она будет положительно влиять на Амедео, заставит поберечь здоровье и отказаться от пагубных привычек. Надежда, однако, оказалась тщетной.

Модильяни продолжает совершенствовать свою манеру письма, будучи уверен, что нашел то, что искал, и что он становится тем художником, который скоро достигнет мирового признания. Тем не менее образ его жизни не изменился, а здоровье продолжало ухудшаться. По воспоминаниям Люнии Чеховской, осенью 1917 года болезнь Амедео усугубилась. Любая мелочь, даже ставшие привычными неудачные попытки продать его работы приводили его в раздражение. Модильяни продолжает много пить, постоянно кашляет и иногда — кровью.

А вот Жанне, наоборот, пришлось поменять свою жизнь. После настойчивых расспросов родителей о человеке, с которым ее видели и с которым она часто встречается, они наконец-то узнают про Амедео. Родители осуждают выбор дочери. Как ни абсурдно, Жанна в определенное время должна была возвращаться домой к родителям на улицу Амио, 8-бис. Отец с матерью не могли смириться с мыслью, что их дочь проведет ночь вне дома. Такое положение вещей не могло продлиться долго. Их связь становится теснее, и перед девушкой встает проблема выбора: любимый человек или родительский дом. Жанна, не раздумывая, собрала вещи и ушла к любовнику — история, сотни раз описанная в романах, оперных либретто, газетных хрониках.

Ашиль-Казимир в полном соответствии со своими моральными принципами выгнал дочь из дома. Прелюдией к этой драме послужил поступок старшего брата Жанны, вставшего на сторону родителей. Сам Андре Эбютерн тоже изучал живопись, возможно, именно он в свое время повлиял на выбор сестры и впоследствии стал неплохим профессиональным художником. Жанна потеряла поддержку семьи. Ее жизнь теперь была связана с Амедео неразрывными узами.

Зборовский уже несколько месяцев оплачивал для Модильяни комнату в «Отель де Мин», куда однажды явилась Симона Тиру умолять Моди о признании своего сына. Но когда Жанна переехала к Амедео, маленькой неудобной комнаты становится недостаточно. Предусмотрительный Леопольд нашел для Амедео и его подруги другое, более просторное жилище в старом доме на улице Гран-Шомьер, 8. Речь идет о маленьком помещении на предпоследнем этаже, вознесенном над многочисленными лестничными пролетами, с огромными окнами, выходящими во внутренний дворик и пропускающими не только большое количество света, но также холод и сквозняки.

Ханка Зборовская и Люния Чеховская привели квартиру в относительный порядок, первым делом перенеся туда печку и кое-что из мебели. Амедео сам замазал щели, через которые, по многочисленным свидетельствам, проникали закатные лучи солнца, и разрисовал стены. Цвета он выбрал яркие — оранжевый и охряной. Теперь стены комнаты пестрели всевозможными цветовыми оттенками, каждый из которых можно было использовать в качестве фона для портретов. В квартире по соседству жил Ортис де Сарате, что позже сыграет немаловажную роль.

Первый раз за десять лет, с момента приезда в Париж, Моди ступил на порог помещения, которое хоть как-то было похоже на дом. У него уже не было необходимости ютиться в маленьких гостиничных номерах, в которых он провел сотни ночей. Теперь Амедео наконец обрел собственную комнату, где можно было рисовать. Он продолжал время от времени работать и в более комфортных условиях у Зборовского, на улице Жозефа Бара, но теперь это уже было его свободным выбором, а не вынужденной мерой.

Казалось, наступило благословенное время, когда забота и нежность любимой женщины должны повлиять на образ жизни Амедео, но он не изменился. За исключением короткого периода начала знакомства с Жанной, его экстравагантное поведение и пьяные выходки продолжились. Дни и ночи напролет Амедео находился в постоянном поиске сути и смысла искусства и, уже теряя надежду, готов был бросить живопись. И вот он почти достиг того, что так мучительно и долго искал. Проходит несколько недель с тех пор, как женщина, достойная его любви, пересекла порог его собственного дома. Он наконец чувствует, что обрел не только уверенность в себе, но и свою манеру письма. Его картины, в большинстве своем, ему нравятся и, кажется, его меценату тоже. Это становится хоть маленьким, но шажком вперед, хотя покупателей по-прежнему очень мало.