Моцарт - [5]

Наконец Антонио произнес вслух то, ради чего вызвал лучшего друга.

— Нужно поехать в Зальцбург! — глядя в сторону, медленно произнес Антонио. Долго молчал. Потом добавил. — И спасти там того самого мальчика!

— Выкрасть у родителей!? — усмехнулся Михаэль.

Сальери отрицательно помотал головой.

— Талант. Мальчик наделен незаурядным талантом.

— От чего его спасать, в таком случае?

— «…и враги человека, домашние его» — задумчиво, почти нараспев произнес Антонио. — Если ему не помочь, Европа лишится еще одного гения.

— Даже так. — шутливо начал было Михаэль, но увидев какой-то потусторонний взгляд Антонио, замолчал.

— Все расходы беру на себя! — объявил Сальери.

— Разумеется! — с вызовом ответил Михаэль, — Каждой собаке известно мое финансовое положение! Когда нужно ехать?

— Вчера! — неожиданно жестко закончил Антонио.

Князь Иерохим неожиданно вызвал к себе Леопольда и милостиво разрешил юному Вольфгангу совершить одну поездку в Европу. В сопровождении матери. Отец и сестра останутся в Зальцбурге, как заложники.

Обыватели Зальцбурга терялись в догадках. Что могло так кардинально повлиять на решение князя? Ходили неясные слухи.

Будто, во дворец князя Иерохима неожиданно приехал какой-то «черный человек». Пробыл всего несколько минут. И тут же уехал в своей карете, кутаясь в черный плащ, никому не открывая лица. Еще говорили, будто его карета остановилась перед домом Моцартов и «черный человек», отодвинув занавеску, долго смотрел на окна второго этажа. Слушал, ка-ак играет юный Вольф. Потом, карета, вместе с «черным человеком» навсегда покинула город.

Слухи ходили самые разные. Но факт оставался фактом. Князь Иерохим неожиданно разрешил Вольфгангу выезд в Европу.

Нерл и Вольфганг, взявшись за руки, сидели в коридоре на маленькой скамеечке. Нерл тихо плакала, Вольф сердито сопел.

— Не плачь, пожалуйста! Я люблю тебя больше всех на свете.

— Я знаю… — всхлипывала любимая сестра.

— Разве нас что-то может разлучить? — допытывался Вольф. Нерл не отвечала, продолжала плакать.

— Мы всегда-всегда будем вместе! Клянусь тебе! — торжественно произнес Вольфганг и даже зачем-то поднял вверх руку, как римский полководец Гай Юлий Цезарь.

Нерл не выдержала, утирая слезы, улыбнулась.

— Возьми. Это поможет тебе в трудные минуты!

Немного смущаясь, Нерл протянула Вольфу маленькое круглое зеркальце на цепочке.

— Можно подвешивать его за свечой. В самые пасмурные дни по стенам будут бегать… солнечные зайчики…

Вольфганг осторожно взял маленькое зеркальце и, продев цепочку через голову, спрятал его на груди.

Годы, вынужденно проведенные в Зальцбурге, были для Вольфганга невероятно, непостижимо, продуктивными. Симфонии, серенады, дивертисменты, духовные мессы, клавирные сонаты… скрипичные концерты.

«Я композитор и рожден быть капельмейстером. Я не имею права и не могу хоронить свой талант, которым господь Бог столь щедро одарил меня. Могу это сказать без лишней гордости, ибо сейчас больше, чем когда бы то ни было чувствую это!», — написал сразу после отбытия из Зальцбурга юный Моцарт в своем дневнике.

Поскрипывает старый дилижанс, чавкают копыта лошадей, уныло барабанит по стеклам дождь. Анна Мария дремлет, прикрыв глаза. Нелегко в ее возрасте переносить подобные переезды. Но чего не сделаешь ради любимого позднего ребенка.

Нерадостной картиной встречает Европа молодого Моцарта. Тут и там видны губительные последствия войны. Убогие и калеки, слепые и парализованные. Ужасающая нищета, тяжкие страдания. И тут же баснословное богатство, вопиющая роскошь. Кучка людей успела нажиться на страданиях людей.

Негостеприимно встретила Вольфганга в этот раз и вечно веселая Вена. Его попросту успели забыть. От прежних контактов не осталось и следа. В какие только двери он ни стучал. Фальшиво-сочувственные вздохи и…

— Вакансий нет!

Какие пороги ни обивал! Понимающее покачивание голов и…

— Вакансий нет!

И опять старый дилижанс, топот копыт и унылый дождь. Может быть, Мюнхен окажется более гостеприимным?

Но мюнхенский архиепископ оказался таким, же невежественным, как и Зальцбургский. Не быть Вольфу концертмейстером при его дворе. Даже в оперном театре просвещенный человек граф Зео вынужден отказать Вольфгангу. Ему нужны грубые коммерческие поделки. Серьезная музыка никого не интересует. Гульдены делают гульдены!

— Вакансий нет!

Еще долго эта фраза на все лады будет звучать в ушах Вольфа.

Мать и сын в Мангейме. Артистическая жизнь бьет ключом. В мангеймском театре идут оперы! Что еще нужно молодому композитору? Ведь сочинять оперы было самой заветной мечтой Вольфа. Все складывается как в сказке. Капелла — самая лучшая в Европе, оркестр — целая армия, состоящая из одних генералов.

И Вольф с головой бросается в музыкальную жизнь Мангейма.

Вот только деньги. Их почему-то вечно не хватает. Мать до предела сокращает расходы. Они с Вольфом перебираются в подвальную комнатушку, чтоб экономить.

Словно в насмешку, Вольфу за бесконечные концерты и уроки дарят одни за другими… часы! Совсем недавно вошедшие в моду, карманные часы в неимоверном количестве скопились у Вольфа.

— Где мне найти столько штанов? Столько карманов? — смеется Вольфганг, Он еще не теряет чувства юмора.