Мобилизованное Средневековье. Том 1. Медиевализм и национальная идеология в Центрально-Восточной Европе и на Балканах - [188]
Действительно, в своей «Истории государства Российского» Н. М. Карамзин локализовал белых хорватов в южной части Галиции, на границе с Трансильванией, поддержав, таким образом, мнение ряда своих предшественников из числа светил европейской историографии (А. Бандури, Делиль, А. Нарушевич)[1311]. При этом, размещая хорватов непосредственно вблизи Карпатских гор, знаменитый историк не исключил того, что само название гор произведено от имени хорватов[1312]. Знаменитый словацкий славист П. Й. Шафарик[1313] в своем труде «Славянские древности», ставшем в XIX столетии настольной книгой европейских славистов, также обосновывал мысль, что в древности районы Карпат были населены хорватами, само имя которых будто было произведено от имени Карпатских гор[1314].
Размещая хорватов на склонах Карпатских гор, упомянутые историки, как и некоторые их предшественники, исходили не только из ошибочного, как окажется впоследствии, отождествления двух названий. В своих построениях они неизменно основывались на сведениях двух письменных источников — древнерусской «Повести временных лет» (начало XII в.)[1315] и трактата византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей» (середина Х в.)[1316]. Судя по информации древнейшей русской летописи, где-то на территории Восточной Европы действительно проживали некие хорваты[1317], однако сообщаемая о них информация настолько скудна, что не допускает однозначных выводов[1318].
Второй источник, к которому апеллировали сторонники карпатской локализации хорватов, на первый взгляд, более информативен: в своем уникальном описании народов, окружавших ядро Византийской империи, императоринтеллектуал, повествуя о происхождении балканских хорватов, подробно описывает географическое положение их древней родины — страны, именуемой им Великой или Белой Хорватией. Локализуя эту страну по ту сторону от Венгрии, занимавшей во времена Константина Карпатскую котловину, император, среди прочего, сообщает, что ее земли подвергались нападениям печенегов. Комбинируя это известие с информацией «Повести временных лет», многие историки были готовы разместить Великую Хорватию в Галичине, к югу от которой действительно обитали печенеги, или, по крайней мере, включить Галичину в ее состав. Между тем, Константин Багрянородный сообщает не только о печенегах, но и том, что Великая Хорватия была подвластна восточнофранкскому королю Оттону I. Поэтому, если не прибегать к ненужным ухищрениям (вроде того, что в рассказе императора отразились разные пласты информации), приходится признать, что наиболее адекватной интерпретацией этого исторического образа является отождествление Великой Хорватии с державой вассала Оттона чешского государя Болеслава I, простиравшейся на востоке до верховьев Стыри и Западного Буга[1319]. О том, что в пределах этой державы (в восточной Чехии и/или в Силезии) действительно жили хорваты, свидетельствует целый ряд других источников[1320].
Не углубляясь в дальнейшую дискуссию, которая бы сильно увела нас в сторону от рассматриваемой нами темы — русинского медиевализма, ограничимся объективной констатацией: локализация хорватов в районе Галичины никогда не выходила (и до сих пор не выходит) за пределы обычной гипотезы. Впрочем, самое важное заключается не в этом, а в том, что даже те историки первой половины XIX в. (Н. М. Карамзин, П. Й. Шафарик и др.), которые склонялись к локализации хорватов в Карпатах, справедливо считали весьма затруднительным определение более или менее четких границ хорватского племенного пространства. Однако, несмотря на это обстоятельство, начиная уже со второй половины XIX столетия в восточнославянской историографии начинаются попытки, продолжавшиеся затем в течение всего ХХ в., как можно более точно определить территорию этого племени. До ввода в оборот археологических данных, которые стали систематически использоваться в полемике по этому вопросу лишь с середины ХХ в., все эти попытки основывались на двух симптоматичных допущениях, первым из которых являлось отнесение карпатских хорватов к числу восточных славян, а вторым — размещение их именно там, где проживание восточных славян фиксируется в гораздо более позднее время. Яркой чертой подобного подхода являлось также бесконтрольное использование топонимики, чья по сути произвольная трактовка должна была доказать присутствие если не самого хорватского племени, то по крайней мере древность проживания на этой территории восточнославянского населения. Неудивительно, что некоторые из такого рода попыток не только не подтверждались сведениями источников, в чем ввиду недостатка информации их было бы странно упрекать, но и находились в прямом противоречии с этими источниками
