Многоярусный мир: Создатель Вселенной. Врата мироздания - [26]

Он пошел вдоль грани, а Вольф за ним.

— Заметь, Вольф, как зелена и сочна здесь трава, доходящая нам до колен. Она представляет собой пастбище для жующих. Но она также достаточно высока, чтобы скрыть зверей, кормящихся травоядными. Так что, берегись! В траве рыскают равнинная пума, страшный волк, полосатая охотничья собака и гигантская ласка. И потом существует еще «Фелис Атрос», которого я называю жестоким львом. Он некогда бродил по равнинам Северо- Американского Юго-Запада и вымер там примерно десять тысяч лет назад. Здесь же он очень даже живой, на треть больше африканского льва и вдвое злее.

— Эй, гляди-ка! Мамонты!

Вольф хотел было остановиться и понаблюдать за огромными серыми животными, пасущимися примерно в четверти мили от них» но Кикаха побудил его идти дальше.

— Их еще много кругом, и придет время, когда ты не захочешь их видеть. Больше следи за травой вокруг. Если она будет клониться против ветра, скажи мне.

Быстро пройдя около двух миль, они подошли к табуну диких коней. Жеребцы захрапели и стояли, не отступая, роя копытами землю, пока путники не прошли. Это были великолепные животные, высокие, гладкие, черные и гнедые или в черно-белых яблоках.

— Тут нет никаких ваших индейских лошаденок, — сообщил Кикаха. — Я думаю, Господь импортировал лишь самые лучшие породы.

Вскоре он остановился у кучи камней.

— Это мой ориентир, — пояснил он и зашагал прямо в глубь равнины. Через милю они вышли к высокому дереву. Юноша подпрыгнул, ухватился за нижнюю ветку и начал взбираться на дерево. На полпути к вершине он добрался до дупла и вытащил оттуда большой мешок. Спустившись, он достал из мешка два лука, два колчана стрел, набедренную повязку из оленьей кожи и пояс, с длинным стальным ножом в кожаных ножнах.

Вольф надел набедренную повязку с поясом и взял лук и колчан.

— Ты знаешь, как этим пользоваться? — спросил Кикаха.

— Всю жизнь практиковался.

— Хорошо. У тебя будет достаточно вариантов показать свое искусство. Тронулись! Нам еще долго идти.

Они тронулись «волчьим скоком»: сто шагов бегом, сто шагов шагом. Кикаха показал на горный кряж справа от них.

— Вот где проживает мое племя, хроваки, «медвежий народ». В восьмидесяти милях отсюда. Если мы попадем туда, то сможем какое-то время передохнуть и приготовиться к предстоящему долгому путешествию.

— А ты не похож на индейца, — заметил Вольф.

— И ты, мой друг, тоже не похож на шестидесятилетнего. Но здесь мы таковыми и не являемся. Ладно. Я отложил рассказ о себе, так как сначала хотел услышать твою историю. Сегодня ночью мы поговорим.

Они мало о чем говорили в тот день. Вольф время от времени издавал возгласы удивления при виде разных животных. Здесь бродили большие стада бизонов — темных, лохматых, бородатых и куда более крупных, чем их земные сородичи. Встречались и другие табуны лошадей, и еще существа, похожие на предков верблюдов, и еще мамонты, а потом семейство степных мастодонтов. Стая страшных волков некоторое время бежала параллельно движению путников на расстоянии около ста ярдов. Они в холке доставали почти до плеча Вольфа.

Кикаха, видя его тревогу, засмеялся и сказал:

— Они не нападут на нас, если не проголодаются. А это маловероятно с таким изобилием дичи вокруг. Им просто любопытно.

Вскоре гигантские волки свернули в сторону, и их скорость возросла, когда они выгнали из рощи нескольких полосатых антилоп.

— Это — Северная Америка, какой она была задолго до прихода белого человека, — сказал Кикаха. — Дикая, просторная, с многочисленными животными и немногими бродячими племенами.

Над их головами пролетела, крякая, стая уток. Словно гром среди зеленого неба, рухнул на них сверху ястреб, врезался в стаю с глухим звуком и взвился вверх с добычей в когтях.

— Счастливая Охотничья Земля! — воскликнул Кикаха. — Правда, иногда это счастье омрачается.

За несколько часов до заката они остановились у небольшого озера. Кикаха нашел подходящее дерево и соорудил на нем помост.

— Сегодня мы будем спать здесь, неся караул по очереди. Хотя единственное животное, способное напасть на дереве, это гигантская ласка, но и она может доставить нам беспокойство. Кроме того, и хуже того, здесь могут оказаться люди.

Кикаха отлучился с луком в руке и вернулся через пятнадцать минут с крупным кроликом. Вольф развел небольшой костер, на котором они и зажарили добычу. За ужином Кикаха объяснял топографию местности.

— Что бы там ни говорили о Господе, нельзя отрицать, что он проделал неплохую работу, проектируя этот мир. Возьми этот уровень, Индею. Он на самом деле не плоский. У него есть цепь легких изгибов, каждый длиной примерно в сто шестьдесят миль. Они позволяют воде стекать, образовывая ручьи, реки и озера. На этой планете снега нет и быть не может без смены сезонов и при достаточно однообразном климате. Но дождь идет каждый день — тучи приходят откуда-то из пространства.

Они съели кролика и завалили костер. Вольф первым встал на караул. Пока он дежурил, Кикаха рассказывал, а затем Вольф не засыпал все дежурство Кикахи, слушая его.

— Вначале, давным-давно, больше двадцати тысяч лет назад Всевышние обитали во Вселенной, расположенной параллельно земной. Тогда они не были известны как Всевышние. В то время их было не так уж много, выживших в тысячелетней борьбе с другими богами. Но то, что отсутствовало у них количественно, они компенсировали качеством, — рассказывал Кикаха. — У них были наука и технология, по сравнению с которыми наши земные достижения выглядели мудростью австралийских аборигенов. Они могли конструировать себе личные Вселенные и конструировали их. Вначале каждая Вселенная была своего рода площадкой для игр, микроскопическим загородным клубом для мелких групп. Затем, что было неизбежно, поскольку все эти Всевышние являлись человеческими существами, как бы они ни походили своей мощью на богов, они поссорились. Чувство собственности у них было и остается не менее сильным, чем у нас. Среди них возникла борьба. Я полагаю, были и смерти от несчастных случаев и самоубийства. К тому же изоляция и одиночество Всевышних породили в них манию величия. Это, впрочем, вполне естественно, если учесть, что каждый из них играл роль маленького бога и понемногу уверовал в нее.