Многоэтажная планета - [21]

***

Но, видимо, это было последнее, хотя и самое большое торжество Бабоныки.

Тщетно Заряна применяла самые сильные препараты против склероза и старости — ум Матильды Васильевны становился все слабее. Она с Трудом отпускала от себя Аню, плакала, когда та уходила. Жаловалась, что ее отравляют запахами, и требовала духов в таком количестве, какого не было на всем корабле. Она уверяла, что за ней следят. Или же — что ее зовет де Филипп, а они не пускают к нему.

Утешить Матильду Васильевну можно было только духами, сандаловым веером да лиловым Аниным скафандром, который почему-то ей очень нравился.

— Это королевский цвет, — говорила она важно. — Это любимый цвет королей и моего дорогого де Филиппа. Антр ну, моя милая, но он ревнует меня к нашему дорогому… как его… Ах, у меня все путается в голове от этих ужасных запахов! Девочка, я забыла, как тебя зовут, но я отдала тебе всю жизнь. Пожалей меня, спаси от этих запахов! Почему за мной все время следят? Спаси меня, деточка, мне так тяжело!

Аня плакала. Никогда в жизни не была она так несчастна. Но она еще не знала, что худшее впереди.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Чуть не каждый день теперь приносил открытия.

У них, был уже не один, а несколько снимков огромного насекомого, названного дефилиппусом. Сергей Сергеевич и Володин только сокрушались, что снимки нечеткие. И опять они думали и мастерили — совершенствовали аппарат и пленки. А уж какие споры над снимками разгорались. Спорили о том, как все же передвигается дефилиппус. Потому что иногда над насекомым расправлялось что-то похожее на большой плавник или крылья, иногда же оно пролетало на чем-то вроде веревки… Спорили, покрыт ли дефилиппус ороговевшими чешуйками или же шерстью. Рассуждали о том, как он дышит, какие у него возможны органы чувств. А главное — как и почему возбуждает он вокруг себя электромагнитную тряску. Только о разумности дефилиппуса не спорили, даже вопроса не поднимали: Аню же страшно интересовало именно это.

На ее вопрос, не может ли статься, что это разумное существо, Тихая безапелляционно ответила:

— Еще чего — оно насекомое, и все тут! Почему мне известно? А по глазам! Нету в его глазах никоторой мысли!

На Флюидусе, считала Аня, наступало самое интересное, но Михеич все реже разрешал ей теперь участвовать в экспедициях — требовался постоянный присмотр за бабушкой Матильдой.

***

В тот день Аня проснулась от ранней побудки, но, вспомнив, что ей сегодня велено оставаться на корабле, снова задремала.

Проснувшись окончательно, она негромко окликнула:

— Бабенька!

Ответа не было.

Застыдившись, что, пока она спит, бабушка Матильда кому-то мешает, Аня быстренько оделась и отправилась на поиски. Она заглянула в ближайшие каюты, в столовую, на кухню, в библиотеку — бабушки Матильды там не было. Аня побежала в командный отсек, как вдруг раздался сигнал тревоги.

— Что случилось? — крикнула она чуть не наскочившему на нее Сергею Сергеевичу, а тот остановился со всего разбега и уставился на нее.

— Что случилось? — повторила Аня.

Ничего не отвечая, Сергей Сергеевич схватил ее за руку, расцеловал в обе щеки и потащил за собой, бормоча что-то невразумительное.

«Может быть, — подумала Аня, — бабушка Матильда подняла панику, что со мной что-то случилось, меня не застали на месте и вот дали тревогу!»

Однако и в командном отсеке бабушки Матильды не было, а дежуривший там Володин так уставился на Аню, что даже хмыкнуть забыл.

— Да что это с вами со всеми? — рассердилась Аня. — Почему тревога? Где моя бабушка?

Вместо ответа Сергеев с Володиным набросились с вопросами на нее:

— Когда ты вернулась на корабль? Почему не предупредила группу?

Аня не успела и слова молвить, как в динамике раздался голос Михеича:

— В чем дело? Почему Аня ушла с группой? Я не разрешал.

Оттолкнув Володина, Аня крикнула:

— Я никуда не уходила! Я ничего не пойму! Где моя бабушка?

Сигнал наконец умолк. Горели только красные глазки: «Тревога! ЧП!» Все казалось багровым в их свете. Аня еще ничего не понимала, но сердце ныло нестерпимо.

— Утром, — доложил автомат шлюзовой камеры, — три человека с роботами вошли в капсулу, после чего капсула отправилась в заданный район.

Автомат перечислил состав группы, и пораженная Аня услышала свое имя.

— Мой скафандр! — крикнула она и бросилась в каюту.

Скафандра на месте не было.

Утром, пока Аня спала, Бабоныка нарядилась в ее «королевский» лиловый скафандр и вышла в коридор. Все на корабле знали цвета скафандров каждого. И автомат шлюзовой камеры регистрировал группу по цвету скафандров.

Козмиди, нагнав лиловый скафандр в коридоре, еще поторопил: «Долго спите, девушка! Скорее, Анечка, мы опаздываем!» И даже подкрутил гермошлем, не разглядев в неверном флюидусовском свете лица за стеклом.

И Заряна не удивилась присутствию в капсуле «Ани» — решила, что Михеич передумал и разрешил ей участвовать в высадке. Они с Козмиди были заняты вчерашней новостью. Накануне прибор, установленный на одном из оплывков, зарегистрировал строго периодичные импульсы. Маазик даже назвал оплывки биомаяками. Раздраженный Сергей Сергеевич, конечно же, напоминал, что в свое время, открыв пульсары, пытались увидеть в них радиомаяки иных цивилизаций. Козмиди подшучивал над ними обоими. Об этом и вспоминали утром в капсуле Козмиди и Заряна. Обернувшись к лиловому скафандру, тихонько сидевшему в углу, Заряна спросила, что думает по этому поводу «Аня». Матильда Васильевна промолчала. Но спор вспыхнул с новой силой, и на молчаливость «девочки» не обратили внимания.