Много на земле дорог - [72]

— А тебя, Надя, я сразу узнал, — улыбаясь, и, к удивлению девушек, на чистом русском языке сказал Иренсо. — Я о тебе много слышал от Кости и от Виры.

— А от Андрея Никонова не слышал? — спросила Надя.

— Нет, Андрей никогда не вспоминал школьных товарищей. Чаще всего он говорил о боге… А твоя родина, наверное, на юге? — спросил Иренсо, обращаясь к Мамлакат.

— Я из Таджикистана! — ответила Мамлакат. — Прохожу на московском заводе преддипломную практику.

Когда чай был допит, Иренсо охотно согласился пойти в заводской клуб, в кино, чтобы хоть издали взглянуть на удивительный завод, выпускающий готовые квартиры.

В кино они опоздали, и Иренсо сел играть в шахматы. Клеопатра и Мамлакат побродили по пустым гостиным клуба и ушли домой.

А Надя с Костей сели в фойе на диван и вполголоса разговаривали.

— Мне казалось, что я очень любил тогда Лизу, — открывал свою душу перед Надей Костя. — Чувство к ней казалось мне сильным и красивым. Но только теперь я понял, что любовь — это нечто несравнимое с тем чувством, которое было у меня в прошлом.

Наде хотелось спросить его, почему только теперь он понял, что чувство к Лизе было не любовью, но отважиться на такой вопрос она не смогла. У нее только сильнее забилось сердце, ярче заалели щеки и в глазах загорелись звездочки.

— Надя, а ты кого-нибудь прежде любила? — спросил Костя.

— Нет, — покачала головой Надя. — Я иногда даже думала, что любви вообще не бывает, ее просто выдумывают люди для собственного успокоения.

— А теперь как ты думаешь?

— А теперь я думаю, что на свете есть любовь, Костя…

Они долго молчали, глядя друг другу в глаза.

Костя с волнением взял ее за руку и сказал:

— Какая ты у меня замечательная, Надюша! И как это я не разглядел тебя еще тогда, в Веселой Горке?

Иренсо, внимательным, умным взглядом наблюдавший за Костей, сделал неверный ход.

— Шах! — радостно и громко сказал инженер, с которым играл Иренсо.

11

Сережи не было дома, и Славе с Надей никто не мешал заниматься. Слава разложил на столе чертежи. Он старался как можно подробнее объяснить Наде свой проект механизированной разгрузки.

— Поняла, да? — спрашивал он ее каждую минуту.

Надя слушала Славу и радостно кивала головой. Возбужденными глазами она разглядывала на чертеже заостренные зубцы рыхлительной машины.

— Слава, это так здорово! Так здорово!.. — то и дело повторяла она. — Давай сейчас же позвоним Николаю Павловичу.

— Но его уже нет на заводе.

— А мы домой позвоним.

— Нет, подождем до завтра. Я так долго ждал… Я давно это придумал. И все не решался. Проверял, пересчитывал. Мне кажется, это так важно…

— Очень, очень важно, Слава! Ведь я тоже разбираюсь в этом. Рыхлительная машина так ускорит разгрузку, так облегчит труд! Это замечательное изобретение! Вот посмотришь, за него ухватятся другие заводы. Я так за тебя рада, Слава!

Слава проводил Надю до общежития. Было уже темно и безлюдно, когда они подходили к дому.

— Ты приходи, Слава, завтра пораньше. А то Николай Павлович куда-нибудь уйдет, — беспокоилась Надя.

— Я вначале тебя найду. Вместе и пойдем.

— Но я-то при чем? — удивилась Надя.

— Как — при чем? — развел руками Слава. — Ты ведь секретарь комсомольской организации. Будешь меня защищать.

— Защищать не придется. Я буду радоваться за тебя. Ну, прощай…

— Не говори «прощай», — вдруг серьезно сказал Слава. — Я боюсь этого слова. Оно означает разлуку. А мы с тобой встретимся ровно через девять часов.

Неожиданно из открытой форточки послышался удивленный голос:

— Батюшки мои! Славка Алексеев Надю провожает! Вот так номер!

Слава в ответ крикнул басом:

— У вас, гражданочка, галлюцинации!

Надя засмеялась, крепко пожала ему руку и убежала.

Дома Мамлакат спросила ее:

— Скажи по-честному, интересуется тобой Славка?

А Клеопатра, только теперь что-то сообразив, по-бабьи всплеснула руками:

— Батюшки мои! Так это он из-за тебя тогда с Иваном подрался?

Надя хотела рассердиться на девушек, но не смогла. На душе у нее было светло, радостно, и девушки со своими смешными расспросами казались ей хорошими и милыми. Вспомнились вдруг Костины внимательные глаза и его ласковое: «Надюша». Ей захотелось остаться одной и вспоминать, вспоминать каждое его слово, каждый жест. Стало чуть тоскливо оттого, что встреча их будет теперь не скоро. Через десять дней! Как долго…

Надя быстро приготовила себе постель, легла, закрыла глаза, и вся встреча с Костей — от первой до последней минуты — снова пронеслась в ее памяти.

Клеопатра и Мамлакат долго еще обсуждали поразившее их событие.

— Я давно заприметила, что тут дело нечисто. За больным Сережей ухаживала… Слава из комитета не выходит…

— Дело серьезным пахнет, Мамлакуня. Вот посмотри! Славка шутить не станет, да и Надя не любительница проводить время зря. Быть свадьбе! А уж парень-то какой, — с завистью шептала Клеопатра.

12

Трудно сказать, кто больше волновался в тот день, когда Слава понес чертежи рыхлительной машины Николаю Павловичу: он или Надя.

Надя постеснялась зайти к директору вместе со Славой, она только проводила его до кабинета и, по школьной привычке, пожелала ему: «Ни пуха ни пера!»

Дверь за Славой закрылась, но Надя все еще не уходила.