Мне суждено любить - [10]

В это мгновение Берт отстранился и с улыбкой произнес:

— Я поцелую тебя, Элис, — сказал он мягко. — Но не сегодня, а когда ты сама попросишь об этом.

Она открыла глаза.

— Этого никогда не произойдет.

Берт еще раз улыбнулся.

— Ошибаешься.

Она почувствовала легкий укол самолюбия.

— У меня нет никакого желания целоваться.

— Разве? — сказал он тем мягким тоном, от которого все ее тело обдало жаром.

— Несколько минут назад я думал, что ты этого хочешь.

— Ты ошибаешься! Позволь тебе напомнить, что я осталась в Грин Глейде по единственной причине — поработать вместо Саймона.

— Конечно.

— Секс не входит в мои обязанности.

— Он никогда не бывает обязанностью. Не должен быть. — Берт на мгновение умолк. — Но однажды становится удовольствием.

— Нет!

Она была шокирована.

— Ты женщина, Элис. Восхитительная женщина. А я мужчина. И между нами возникла неуловимая связь, тонкая, но прочная. Ты ведь согласна со мной? Все может случиться…

Она смотрела в сторону, не желая сознаваться в его правоте.

— Нелепые фантазии! Я здесь только из-за Саймона и Зары! Если бы не несчастный случай, меня бы здесь не было.

Элис увидела, что Берту неприятны ее слова, и решила довести свое наступление до конца.

— Ничего между нами не произойдет. Берт, я этого не допущу.

— Ну, если ты так уверена…

Она встала, он не удерживал ее.

— Спокойной ночи.

Мгновение спустя львиный рык разнесся по саванне. В ее воспаленном уме лев и человек слились в одно целое, в какое-то мощное и опасное существо, угрожающее ее существованию.

До коттеджа было недалеко. Пальцы дрожали, и она не сразу смогла повернуть ключ в замке. Прислонившись к двери, девушка несколько раз глубоко вдохнула прохладный ночной воздух. Прошло несколько минут, прежде чем дрожь утихла. Элис открыла дверь и вошла.

3

Элис провалилась в сон, и вдруг чья-то рука коснулась обнаженного плеча.

— Нет! — рванулась она, не открывая глаз.

Неужели Клайд никогда не поймет, что она отказала ему раз и навсегда?

— Нет, черт побери, нет! — Она яростно оттолкнула руку.

Кто-то настойчиво звал ее:

— Элис, проснись!

Нет, это не его голос… Сна как не бывало. Элл резко села на кровати и несколько секунд оставалась неподвижной, не размыкая век. Наконец поняв, что окончательно проснулась, открыла глаза. О Боже, это Берт!

— Ты? — задохнулась она, натягивая простыню на плечи. — Опять? Не смей больше этого делать!

— Успокойся, Элис.

— Успокоиться? Я же просила стучаться! Ясно дала понять, что не желаю, чтобы ты входил без спроса! Разве непонятно?

— Я стучал. Несколько раз.

— И когда я не услышала, ты снова воспользовался отмычкой?

— У меня не было другого выхода.

Его усмешка привела ее в бешенство.

— Даже рабы имеют право на личную жизнь, Берт.

Он рассмеялся.

— Ты не рабыня, Элис, хотя тебе не платят за работу и ты мне не принадлежишь.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя твоей собственностью.

— Правда? — Глаза его озорно блеснули.

Элис понимала, что он ее специально дразнит, но в голосе было еще что-то такое, от чего сердце глухо застучало в груди.

Она твердо сказала:

— Не прикасайся ко мне.

— Это жестоко, Элис. Ты выглядишь так соблазнительно. — Озорство в его тоне усилилось. — Рука… плечо…

Щеки Элис вспыхнули.

— Убирайся! Я тебя предупреждаю, Берт, в последний раз. Больше здесь не появляйся! Иначе я уеду.

— Приходи вовремя, и этого не случится.

— Ты о чем?

— Ты должна была быть на кухне полчаса тому назад.

— Среди ночи?

— Уже почти рассвело.

Элис взглянула на часы.

— Половина шестого! Ты заставляешь меня вставать в такую рань?!

— В лагере день начинается рано.

— Но не так же.

— К этому времени Зара уже ставила хлеб в духовку.

— Хлеб? — Девушка растерянно посмотрела на него. — Ты считаешь, что вдобавок ко всему я еще должна печь хлеб?

— А разве я тебе этого не говорил?

— Нет, черт подери!

— Замечательный хлеб, который ты ешь каждый день, ты думаешь, он из пекарни?

— Я об этом вообще не думала. — Но она явно не могла успеть к половине шестого.

— Тут ты права. Хлеб, который она пекла утром, был готов только к ланчу. А по утрам люди ели испеченный накануне.

— Понимаю.

— Этот хлеб — гордость Грин Глейда, — сказал Берт.

Чашка дымящегося кофе и толстый ломоть хлеба съедались ранним утром рядом с открытым джипом. Закрыв глаза, Элис представила пар, поднимающийся над ароматным напитком, ощутила тепло чашки, согревающее руки, почувствовала на языке вкус хлеба, пахнущего жареными орехами, такого замечательного, что к нему не нужно было ни джема, ни масла. В этом Берт был прав. Хлеб Зары был неотъемлемой частью Грин Глейда.

— Я понятия не имею, как печь хлеб.

— Я тебя научу.

— Завтра, Берт.

— Сегодня, Элис.

— Хорошо, но уж если сегодня, то попозже.

— Сейчас, — настаивал он безжалостно.

— Мне нужно поспать.

— Ляжешь сегодня пораньше.

Он совершенно не представляет, как она устает! От чувств, охвативших ее за необычным ужином, Элис металась в постели, ворочалась с боку на бок и смогла уснуть только на один час. От усталости голова раскалывалась.

— Так ты собираешься вставать? — спросил неумолимый Берт. — Он был полон энергии, видимо, прекрасно выспался.

— Нет.

— В таком случае мне придется силком вытащить тебя из постели.