Мне снятся небесные олени - [38]

Старичок обернулся к стойбищу, разглядел шарахающихся из стороны в сторону людей, встревоженных собак и оленей, испугался — вдруг опасность какая рядам? И тут глаза его наткнулись на что-то диковинное, движущееся по небу. Куйки вскрикнул, вскочил на ноги и заковылял, выбиваясь из сил, за Мадой…

Через некоторое время грохот стал слышен и на реке, потом все увидели, как это странное существо, шлепнулось на воду, взметнуло тысячи брызг и оглушительно зарокотало, да так, что ушам больно стало. Наконец затихло.

Из лесу доносились причитания, стоны, плач ребятишек… Но вскоре и там все смолкло.

От тишины у Мады зазвенело в ушах. Зажал одно ухо рукой, но звон не проходил. Разжал — тишина… Залилась как ни в чем не бывало птичка, в траве застрекотал кузнечик. Они что, ничего не чувствуют? Придет конец света, а они все так же стрекотать да петь будут?

«Сейчас чудовище пойдет людей искать». Не помня себя, ломая кусты, Мада побежал еще дальше в чащу. Попалась большая коряжина с корнями, похожими на рога лося. Хотел перелезть, да одышка взяла, ослаб вконец и сполз на мох, боязливо прижался к коряжине, втиснулся под нее — будь что будет.

Не успел Мада отдышаться, как затрещали рядом кусты — это продирался старик Куйки.

«Боже, кто это? Не за мной ли?» — Мада зажмурил глаза.

Эки прочесывала мягкую кору жимолости на стельки, когда до ее ушей донесся этот необычный гул, словно кто-то на одном дыхании тянул монотонную мелодию на пэнггивкэвуне. Но почему так долго и нудно, да и звук-то становится каким-то рокочущим? Похоже на гром, но и громом такое не назовешь. Взволновалась и в замешательстве выскочила из чума; на улице тоже происходило что-то странное. Навстречу ей бежала жена Мады с перекошенным от страха лицом.

— Эки, ладно ли у меня с головой? Что-то гудит! Не коварство ли, это Злых Духов, хэй?..

— Что-то с небом случилось! В той стороне! — испуганно показала рукой Эки. О, Добрый Дух, не дай нам пропасть!..

Над верхушками деревьев показалась темная, движущаяся точка.

— Вон оно! Вон оно! Что это?! — закричали разом женщины и ребятишки.

— Дети!.. Сарта!.. Ганча! Хэ-эй!..

Кричали одновременно все. Залаяли собаки, звякая колокольчиками, вскочили и заметались олени. Люди, схватив на руки ребятишек, помчались к лесу. За ними — собаки, олени. Так все и бежали, обезумевшие, боясь отстать друг от друга, стараясь держаться вместе.

Амарча Чемда зачем-то схватил в руки пальму, словно хотел защищаться от этого чудища.

— Под колодины прячьтесь! — кричал он.

Мимо него, колотя в бока сильного ездового оленя, промчался к лесу старик Майгунча. Когда он успел заарканить учуга?..

— О, Добрый Дух!..

— Кинкэ Колоканович, выходите первым, а мы уж не будем пока показываться. Еще больше можем людей напугать, — сказал представитель Комитета народов Севера Иван Петрович Петров, высокий молодой мужчина.

Летчик сдвинул дверцу стальной птицы, и Кинкэ выпрыгнул на каменистый, берег. Обернулся — гидросамолет «Комсеверпуть-2» гигантской гагарой распластался на воде. Жаром пахнуло от моторов, засверкали на солнце стекла пилотской кабины. Такого чудища не диво испугаться! Кинкэ, уже немало повидавшему русских чудес, и то вначале боязно было садиться в него. А тут, виданное ли дело, для таежных эвенков — гигантская грохочущая птица в воздухе?

Стойбище было пустым. Одни чумы и дымящие костры. Собак и то не видно, лишь те, что на привязи, с удивлением уставились на Кинкэ. Надо искать людей.

— Люди! Люди! Выходите, не бойтесь! Это я, Кинкэ Хэйкогир! — закричал он. — Это я, Кинкэ! Прилетел на железной птице русских! Выходите!..

В ответ ни звука.

— Иван Петрович, я пойду найду кого-нибудь, а там…

— Хорошо, — понял его Петров я, улыбаясь, сказал летчику: — Надо же, а? Ведь слухи-то о железных птицах у них давно ходят, а встреча видишь какой получается?

— Знаю, — отозвался тот. — И у нас, в русских деревнях, до сих пор так. Прилетишь — чего только не насмотришься!.. Кого из подполья вытаскивают, кого из сена… Привыкнут!

— Конечно, привыкнут, — опять улыбнулся Петров.

Кинкэ поднялся к стойбищу, прошел мимо одного распахнутого чума, заглянул во второй — никого… Везде пусто.

— Люди! Это я, Кинкэ! Прилетел на железной птице русских! Не бойтесь, выходите!

Никто ему не ответил.

Кинкэ постоял, подумал, потом решительно пошагал к лесу. Дошел до большой коряжины, хотел было обойти ее и тут увидел чьи-то ноги, обутые в мокрые суконные унты.

— Гирки, друг, вылезай! — Кинкэ потянул за ногу. Человек закричал дурным голосом, стал еще дальше втискиваться под свое укрытие.

Кинкэ узнал Маду.

— Мадуча, Мада! Это я, Кинкэ!

Мада, превозмогая страх, приоткрыл один глаз.

— Откуда ты? — губы его тряслись, голос дрожал. На щеке смешно дергалась бородавка.

— Вылазь. Я прилетел на железной птице русских людей. Пойдем к берегу, вставай, поможешь найти остальных. — Кинкэ не удержался от улыбки. — Что, думали посланцы Эксэри прилетели?

— Голос как будто твой. Лицо будто твое. Не привидение ли ты?

— Нет, я самый настоящий Кинкэ. Пойдем, — он потянул Маду за рукав.

Из-за дерева, осторожно выглядывая, словно скрадывая добычу, показался Амарча Чемда.