Мне приснилось... В то лето. Одного раза достаточно. Более чем достаточно. Рассказы - [12]

Ну и вот, в тот день они возвращались домой втроем. И перед тем, как перейти рельсы, Чарли спросил — знаете, что самое бесстыжее? Они не знали, и он им сказал, и спросил — а знаете, что самое невозможное? Они и этого не знали, и он им сказал, и спросил — а что нахальней всего на свете? Они не знали, и он им сказал.

Да, с Чарли всегда забавно до чертиков. Он уже хотел еще что-то такое спросить, но как раз подошли к железной дороге, и тут издали послышался гудок паровоза. И Джордж сказал, почему бы Чарли не лечь между рельсами, чтоб поезд прошел над ним, он ведь давно собирался это проделать. И Генри сказал — нет, Чарли, не надо. Потому что подумал — вдруг поезд убьет Чарли, однако его подмывало сказать — правда, Чарли, давай. Но Чарли не захотел пробовать. Погодите, я вам покажу в другой раз. И Джордж сказал, хоть бы его не оставили сегодня во второй половине после уроков. А Генри сказал, пускай Чарли обещает, что покажет им обоим. Но Чарли сказал, ничего он не желает обещать. И опять стал загадывать загадки — а знают они, что на свете самое скользкое? И что самое сухое? И чего больше всего ждешь не дождешься? А когда проходили мимо лесопилки, спросил — почему женская ножка забавней всего на свете? И Джордж сказал, про женскую ножку он знает. А почему женская ножка похожа на реку Уонгануи? Это Чарли знал и во все горло прокричал ответ. Они как раз миновали лесопилку, обошли задворки дома Генри и шли мимо живой изгороди перед домом. И вдруг Генри вспомнил. Иногда под вечер мама выходит посидеть на садовой скамье, что у самой изгороди…

ох, только не это

…и он сказал — тише ты, не кричи. И Джордж сказал — ты чего, испугался, что твоя старуха услышит?..

ох, нет, господи, только не это

…и Джордж сказал — если младенчик держится за мамочкину юбку, нечего ему ходить в школу. Еще напрудит в штаны.

А Генри ничего не мог ответить. Вдруг бы мама услыхала. Так ли, эдак ли, ничего он не ответил. Хотя, если б она услыхала, что он промолчал, все равно было бы худо.

Чарли и Джордж расстались с ним у ворот на углу, и ему страшно было войти во двор, но ведь никуда не денешься. И он вошел, сразу поглядел на скамью у живой изгороди — мамы там не было. Он обрадовался — значит, все обошлось. Вот и хорошо. Он помолился, и господь услышал его молитву и уберег его. Сегодня бог милостив, а уж больше рисковать нельзя. Раз может случиться, что мама будет сидеть тут, на скамье, значит, надо расставаться с Чарли раньше, до изгороди. И надо будет сказать Чарли и Джорджу, чтоб были поосторожнее. Ведь, если мама услышит, она, пожалуй, напишет письмо, и их исключат из школы, хотя, если исключат одного Джорджа, это бы не худо.

Показалось, дома никого нет, хотя черный ход не заперт, и он закричал — кто дома? И тетя Клара отозвалась — чего тебе? И он спросил — ты где? А она была в ванной, мылась. Он скинул ранец и поглядел, что лежит на кухонном столе, накрытое чистым полотенцем. Мама напекла булочек с финиками, и он взял одну, ему это разрешалось, потом пошел в столовую за книжкой, и, когда проходил мимо ванной, слышно было, как там моется тетя Клара. Он пошел обратно в кухню, захотелось еще булочку, потом сел с книжкой в кухне на табурет, но, прежде чем отыскать нужную страницу, стал разглядывать картинку на обложке. На картинке маленькая девочка сидела на большущем зеленом листе водяной лилии. Сама розовая, совсем раздетая, а на спине растут зеленые крылышки. Потом он отыскал место, где остановился в прошлый раз, но, только начал читать, пришел Арнольд. Арнольд мельком глянул на него, бросил ранец в угол и взял булочку. Что читаешь, малыш? — спросил Арнольд. Генри показал книжку. Сказочки для младенцев, сказал Арнольд, но Генри все равно хотел читать. Мама дома? — спросил Арнольд. И Генри сказал — дома тетя Клара, моется в ванной. Арнольд взял вторую булочку, Генри встал и тоже хотел взять еще одну, и тут зашумела вода, тетя Клара вынула пробку из ванны. Может, пойдем поглядим в замочную скважину — предложил Арнольд. Генри вскинул на него глаза и сказал — нет. Пойдем — сказал Арнольд. И Генри опять поднял глаза от картинки на обложке и сказал — ладно.

Они тихонько прошли по коридору. Сперва поглядел Арнольд, потом Генри, но только и увидел, как шевелится полотенце. Опять поглядел Арнольд, потом опять Генри, но ничего не было видно. Они вернулись на кухню, и Арнольд сказал — ничего я не видел. Тогда Генри сказал — может, пойдем поглядим в окно? Арнольд хотел его удержать. Дурак, она тебя заметит, и тогда тебе попадет — сказал он. Генри испугался и ухватился было за брата, но Арнольд ушел. А Генри хотел поглядеть, непременно хотел поглядеть, и он уцепился за подоконник, нашел процарапанное местечко в матовом стекле и заглянул внутрь. И тут все перевернулось: в ту минуту, как он увидел тетю Клару, почти совсем одетую, оказалось, она как раз смотрит в окно и, конечно, его заметила.

Он соскочил наземь и побежал. Тетя Клара что-то крикнула вдогонку, но он не остановился. Побежал за дровяной сарай, через выгон, на птичий двор. Тут он взобрался на дерево и спрятался в ветвях. Но Арнольд отыскал его. Арнольд тоже залез на дерево и уселся на соседнем суку. И сказал — ты ведь не нажалуешься, малыш? И Генри, младший брат, заплакал. Арнольд сказал — хочешь, бери на время мою лупу. Но Генри все плакал. Арнольд сказал — слушай, если хочешь, возьми ее насовсем. Но Генри не мог выговорить ни слова и все плакал. А ты хоть что-нибудь видел, малыш? — спросил Арнольд, но Генри и ответить не мог. И скоро они услыхали — из кухни зовет мать. И Арнольд сказал — если не пойдешь, тебе еще хуже будет, но ты на меня не нажалуешься, малыш? И Генри ничего не ответил, но постарался перестать плакать. Он соскользнул с дерева на землю, а старший брат остался сидеть на суку. Мама была на кухне, у плиты. Она сразу шагнула к Генри, ухватила его за плечо и ударила костяшками пальцев по голове. Она была очень бледная и тоже чуть не плакала. Подумать только, что у меня вырос такой мальчишка, сказала она. И ударила его. Все годы я из сил выбивалась ради тебя, сказала она, и подумать только, не сумела вырастить тебя чистым душой и телом. И она опять ударила его по голове, теперь попало не одними костяшками, но и обручальным кольцом. Будь ты немного постарше, сказала она, тебя надо было бы засадить в тюрьму на всю жизнь. Поди в свою комнату, сказала она, и сиди там, пока не вернется отец. И тут он не удержался. И сказал — Арнольд тоже подглядывал.