Мне не жаль - [17]
Линда садится и берет телефон в руки. Но она не может ему позвонить. Не может. Все в ней противится этому звонку. Он оставил ее в этом коридоре. Он ее. А не наоборот.
Линда убирает телефон в сторону. А потом она признает, что это правда. Что Эдгар и она уже давно не дополнение друг друга. Что на самом деле – это просто иллюзия, выдумка. А потом она задается вопросом, не повзрослели ли они. Может, они переросли свои роли. Разошлись. И при этих мыслях ее глаза наполняются слезами. Но ее ресницы не пускают их наружу. Линде никогда раньше не приходилось плакать из-за Эдгара. Она задается вопросом, сколько раз он плакал из-за нее. И, не зная почему, она предположила, что частенько.
Линда вспоминает автобусную остановку, она видит себя, как она ждет Эдгара с тортом в руках. И как он выходит из автобуса с Юлией Нольде. Скрежет ее зубов громко врезается в тишину. Линда даже не заметила, как сильно она их сжала. Она часто так делает, когда злится. В прошлом она иногда так сильно скрипела зубами по ночам, что сама просыпалась от звуков. Потом ее дантист прописал ей ночную пластину, которая начинала странно пахнуть, если ее забывали регулярно чистить. У Эдгара тоже есть такая. По той же причине. А когда он остался ночевать у нее, они вставили капы, почистив зубы. После этого они не могли правильно произносить «с». Затем Эдгар сказал тысячу вещей на букву «с». И это было так забавно, что Линда иногда случайно от смеха выплевывала пластину. Вспоминать о тех моментах так приятно, но так больно. Как вспомнить кого-то, кто умер. Того, кто больше никогда не заставит вас смеяться.
Линда думает о разговоре в школьном коридоре сегодня утром, она пытается воспроизвести его, как сохраненный аудиофайл, но от него остались только фрагменты. Только чувство предательства. И предложение, которое заставило почувствовать себя преданной: «Правильно ли я понимаю, что мне не разрешено говорить с ней только потому, что она сделала тебе гадость лет сто назад?»
Гадость. Он действительно так сказал. Но Юлия Нольде не просто сделала гадость. Когда Линда вспоминает, ее прошлое окунается в сине-фиолетовый цвет. Внутренние травмы никто не воспринимает всерьез, потому что их нельзя увидеть. Эдгар вернул ей воспоминания всего одним предложением. Они как маленькое злобное чудовище, которого дети боятся только в темноте и о котором забывают днем. Но Линда не забыла. На самом деле нет. Она прекрасно помнит множество мелочей, которые по отдельности были не так ужасны, но вместе – разрушительны. Она вспоминает, как девочки из ее класса тыкали в нее пальцем и смеялись над ней. Тогда в раздевалке перед физкультурой, когда она снова стояла полуголая и толстая, потому что они спрятали ее одежду. Маленькие трусики и маленькое бюстье. А все остальное только сало. Линда помнит, что всегда оставалась одна на этой бесконечной скамейке в спортивном зале, потому что никто не выбирал ее в свою команду. Людишки, которые предпочли бы ей пустое место. Она почти физически помнит одиночество, которое чувствовала в те моменты. Пустоту, которой она была заполнена настолько, что ей казалось, что она давилась ею.
Сегодня она задается вопросом, почему она позволяла им так обращаться с собой. Почему она ничего не делала, когда остальные просто выбрасывали ее обед в унитаз или рюкзак в окно класса. Или ее спортивную сумку. Или содержимое ее пенала. Каждый раз Эдгар спускался с ней во двор и помогал собирать вещи. Спортивная обувь, ручки, линейка и ластик. А когда они приходили в класс с опозданием и учителя спрашивали, где они были, остальные говорили, что Эдгар выбросил пенал, спортивную сумку или рюкзак в окно. «Это было очень смешно», – часто добавляла в таких ситуациях Юлия Нольде. Ее голос звучал так искренне, так убедительно, что Линда поверила бы ей, если бы не знала, как все было на самом деле.
Теперь она сидит и смотрит на мобильный телефон, который так и не звонит, и недоумевает, почему она так долго терпела. Она могла пойти к одному из учителей и рассказать правду. О том, кто на самом деле выбросил вещи в окно. Или сменить школу. Она могла что-то сделать – должна была что-то сделать. Но она ничего не сделала. Просто молчала.
Сегодня Линда больше никому не позволит так с собой обращаться. Никто не посмеет. Популярные ученики позволяют таким вещам случаться. В какой-то момент Линда поняла это. А лузеры дают возможность превратить их в жертву. Это как двусторонний договор. И если кто-то больше не выполняет свою роль, вся конструкция рушится. Однажды Линда просто перестала быть жертвой. Как щелкнула по выключателю, чтобы погасить свет. Тем не менее внутри нее еще что-то осталось от той толстой маленькой девочки. Как крошечный гнилой кусочек старого «я», о котором Линда так хотела забыть. Она ненавидит эту версию себя. Потому что она была трусихой. И слабой. И втайне она считала, что заслужила то, что с ней сделали. Но она этого не заслуживала. Она была просто толстой девочкой. А теперь Юлия Нольде забрала у нее и Эдгара. Ее Эдгара. Единственного человека, который всегда был на ее стороне.
