Мне не нужна любовь - [7]

На следующий день, едва Света вошла в квартиру, Андрей тут же закончил работать и, умывшись и переодевшись, предстал пред ясные очи хозяйки. Впереди был целый вечер, и он явно не знал, чем его занять. Света сунула ему в руки электрический чайник и сказала:

— Иди набери воды, будем чай пить.

Они уселись в загроможденной кухонным скарбом гостиной пить чай. Андрей отмалчивался, пауза затягивалась, тогда Света включила телевизор. Она по опыту знала, что прямые расспросы зачастую лишь мешают откровенному разговору, ставя собеседника в неудобное положение допрашиваемого. Гораздо проще бывает «вытащить» его на живую беседу, используя как наживку что-нибудь из только что увиденного или услышанного.

На телеэкране о чем-то увлеченно разглагольствовал известный политик — приближались парламентские выборы, и эта публика изо всех сил старалась быть на виду. «Что ж, политика — так политика. Для начала пойдет», — подумала Света и рассеянно поинтересовалась:

— Андрей, а ты за кого голосовать будешь?

— Не знаю, еще не решил, — замялся он. — Но уж точно не за этого!

— Почему? По-моему, он говорит весьма разумные вещи, — осторожно заманивала его Света.

Андрей покосился на нее, пытаясь понять, действительно ли ее интересует его мнение. Перехватив этот взгляд, Света повернулась к нему, всем своим видом демонстрируя внимание, даже уменьшила немного громкость «ящика».

— Если коротко — он врет, — буркнул Андрей. — Сознательно или нет, но врет.

— Любопытно. А если поподробнее?

Андрей замялся, решая, стоит ли об этом говорить.

— Ну? Я жду, — поощрительно улыбнулась Света.

— У нас очень большая и неприкаянная страна. Управлять ею крайне сложно — законы не действуют, повсюду равнодушие, мздоимство, воровство… В таких условиях одних разумных и грамотных решений мало. Нужны железная воля и полнейшая самоотдача для их осуществления, даже, если угодно, — подвижничество. А на подвиг способен далеко не каждый, и уж, во всяком случае, не он. — Андрей кивнул на экран.

— Да почему же не он?

— Не может быть подвига без любви, ты согласна? — Света кивнула. — В данном случае — любви сродни сыновней, к своему народу, к своей стране, — Света снова кивнула. — А этот господин, пока я его слушал, дважды употребил слова «эта страна»…

— Ну и что? — не понимала Света.

Андрей, весь разговор упрямо смотревший лишь в свою чашку, поднял глаза и строго взглянул на нее.

— Это все равно, что сказать о матери «эта женщина»…

Света с удивлением смотрела на него — неужели он серьезно?

— Андрей, но ведь это просто расхожее выражение, сейчас из десяти одиннадцать так говорят…

— Вот потому мы так и живем! В иные, лучшие для России времена, в ходу были другие выражения…

— Какие же?

— «Любезное Отечество», например! — отрезал Андрей и сердито уткнулся в свою чашку.

«Вот так, дорогая моя, получила? — озадаченно подумала Света. — А он, между прочим, очень любопытный малый…»

Они помолчали немного, сосредоточившись на остывающем чае.

«Нет, политика — слишком уж острая тема, — рассуждала Света. — Надо поискать что-нибудь поспокойнее…» Она стала переключать каналы и остановила свой выбор на популярной женской программе. «Попробуем-ка узнать, что наш мастер думает о прекрасном поле».

А Андрей в это время ругал себя за несдержанность. «Олух, ну что ты вскинулся-то? Кому тут нужны твои теории? Видишь же — человек пришел с работы, устал. К тому же одиночество… Ей отдохнуть хочется, поговорить спокойно, а ты… тоже мне, неистовый Робеспьер!»

Света открыла было рот, чтобы задать новый вопрос, но, стремясь загладить свою резкость, ее опередил Андрей.

— Ты как считаешь — кто прав? Оля или Маша? — неловко, с натугой спросил он.

«Надо же! Мало того, что он перехватил инициативу, он еще и мой вопрос задал! Ну-ну…»

— Когда как… — ответила Света, подумав: «Уж тебе-то наверняка ближе Оля!», — но чаще, конечно же, Оля.

— Да? И мне тоже. Все-таки в таком, как у Маши, непримиримом феминизме есть что-то противоестественное, правда? — Андрей старательно пытался вести светскую беседу.

— Противоестественное?

— Ну конечно. Ведь многовековая история развития человечества произвела своего рода естественный отбор, предоставив мужчинам — мужское, а женщинам — женское. Природа сама учла все наши различия и особенности — и физиологические, и психологические. Отрицать это нелепо, это значит отрицать законы природы…

— Ну, физиологические — понятно, а вот психологические… Ты думаешь, между мужчинами и женщинами есть какие-то существенные психологические различия? — Света про себя улыбалась: сейчас он будет учить ее психологии…

— Что ты! Огромные! Женщины вообще воспринимают все иначе. Более эмоционально, интуитивно, иррационально. Но иначе — не значит хуже. Наоборот, эти особенности дают женщине преимущество перед прямолинейной мужской логикой. Женщины, мудрые женской мудростью, это понимают и используют себе во благо, а женщины, умные мужским умом, воюют против этого — как Маша. Зачем?

— Может быть, они воюют совсем не с этим?

— А с чем же?

Света пожала плечами.

— С домашним рабством, например. С бесчисленными хозяйственными заботами, «великодушно» предоставленными им мужчинами. С бесконечными пеленками, кастрюлями и рубашками…