mmmavro.org | День 117, Красота - [7]

Разные мы все, – уже тише с горечью продолжил он. – Разные! Иначе и быть не может. Только гайки одинаковые. Или болты. Да и то лишь при поверхностном рассмотрении. А если повнимательней присмотреться, непременно и там отличия найдёшь. Царапины всякие, зазубрины... А человек не гайка и не болт. В нём этих гаек и гаечек – миллионы и миллиарды! И каждая – своя, на свой собственный лад построенная и манер, со своими отличиями. Вот и посчитай, прикинь, что в результате получится! "Одинаковые"!.. Ни чёрта мы не одинаковые! Если мы одинаковые, чего ж мы между собой постоянно ссоримся да ругаемся? Ужиться никак не можем? "Одинаковые"!.. – Грунин опять замолчал и тупо уставился перед собой.

– Ну, дальше, дальше, Вячеслав Иванович!.. – снова подбодрил его собеседник. – Говорите, говорите, я Вас слушаю!

 – А чего говорить? – угасшим голосом пробормотал Грунин. Весь энтузиазм его куда-то пропал. – Ясно всё. В обычной жизни каждый подсознательно кучкуется вокруг себе подобных, ищет свою собственную среду. Стаю! Пескари к пескарям, акулы к акулам. И когда пескарь вдруг попадает в стаю акул... Или даже не акул, а китов! Как можно себя чувствовать "равным" киту? Да и плюс ещё выясняется внезапно, что пескариха твоя тоже теперь не пескарь, а кит!.. Касатка. Ты по уму-то и плавника её теперь не стоишь! Даже кончика, – Грунин безнадёжно махнул рукой. – Ты думал, что она утёнок, как и ты, а она – лебедь! – он опять махнул рукой и вздохнул. –

 Чего тут говорить? Не о чём тут говорить! Говори не говори, а в лебедя не превратишься.

 – А Вы хотели бы? – негромко поинтересовался мужчина.

Грунин поднял глаза и несколько секунд молча смотрел на него.

 – Нет! – наконец покачал он головой. – Нет! Я не хочу ни в кого превращаться. Ни в кита, ни в лебедя. Я это я. Пескарь, утёнок. Какой есть, такой и есть. И меняться я не хочу.

 – Так чего же Вы хотите? – дьявол усмехнулся и поиграл откуда-то взявшийся в его руках изящной тросточкой. – А?.. Вячеслав Иванович?

 – Не знаю! – глухо проговорил Грунин и до боли стиснул руки. – Не знаю.

3.

Гости давным-давно разошлись, жена плескалась в ванной, весело что-то там напевая. Уже почти раздевшийся полупьяный Грунин, зевая, сидел на краю кровати. Внезапно взгляд его, рассеяно блуждающий до этого по комнате, за что-то зацепился. "Что это?" Какой-то скомканный листок валялся в углу. Совершенно непонятно было, как он там оказался, и что это вообще такое. Слегка заинтригованный Грунин, поколебавшись немного, всё же встал и, чуть пошатываясь, сделал несколько нетвёрдых шагов. Пнул листок ногой, но потом всё-таки с усилием нагнулся, поднял и неуверенно развернул.

Стихи! Что за чёрт!? Откуда это? Он ещё раз перечитал. Теперь уже более внимательно.

 Венера.

Богиня красоты и наслажденья,

Восторгов, страсти, вожделенья!

Венера, Афродита!

Пройдут столетия, века,

Но существуем мы пока –

Не будешь ты забыта.

И вечно будет дева рдеть,

И сладострастно будет млеть,

Глаза склоняя.

И отрок трепетной рукой

К подруге тянется ногой,

От неги тая.

И шалунишка Купидон, смеясь стреляет;

И вечно юная любовь

В их душах вспыхивает вновь –

Лишь оперенная стрела сердца пронзает.

 – Что это у тебя? – громко спросила неслышно подошедшая сзади жена. Она уже вышла из ванной и теперь, свежая и благоухающая, стояла за спиной Грунина, с любопытством глядя на смятую бумажку в руках мужа.

 – Не знаю, – машинально пожал плечами Грунин, протягивая ей листок. – В углу валялась.

 – Это твои?! – жена быстро пробежала глазами написанное. – Какие красивые стихи!

 – Нет, – медленно ответил Грунин. В мозгу вдруг зашевелились какие-то неясные воспоминания. Вспыхнули какие-то странные и невероятные картины и тут же погасли, оставив после себя еле уловимый и быстро исчезающий, словно тающий в памяти, привкус, дымок какой-то, смутное ощущение то ли горечи, то ли разочарования, то ли потери. А может, и наоборот, радости и удовлетворения. Что всё так хорошо закончилось. Миг! И исчез и он. Этот дымок. Исчезло всё. Грунин длинно зевнул, повернулся и побрёл к кровати.

 – Иди, ложись уж! – сонным голосом позвал он замешкавшуюся со стихами жену. – Утром дочитаешь. "Венера-Афродита"!..

Жена небрежно сунула листок в карман халата и тоже пошла укладываться спать.

 – Ну, как мы сегодня? – нежно прижалась она к мужу минуту спустя. – А, мой шалунишка?

Но тот уже негромко похрапывал. Вера Васильевна разочарованно вздохнула, повернулась и выключила ночник.

"Венера-Афродита"!.. – всплыли вдруг в памяти строчки из только что прочитанного стихотворения.

 Пишут же ведь кому-то такие стихи! – мечтательно потянулась она в темноте и закрыла глаза. – Взглянуть бы хоть одним глазком, что это за люди?..

Через пару минут Вера Васильевна Грунина уже мирно посапывала рядом с мужем.

===================================

И спросил у Люцифера Его Сын:

 – Почему тот человек не пожелал стать лучше?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

 – Нельзя стать “лучше”. Можно лишь стать другим. И потерять – себя.