MMIX - Год Быка - [59]
Соседство Лиходеева с Берлиозом тоже легко растолковать в таком контексте – после краха партийной идеологии главной опорой Горбачева была гуманитарная академическая корпорация во главе с А.Н.Яковлевым, портрет которого более всего совпадает с описанием главного редактора в первой главе. И аккурат перед «Форосом» этого деятеля увольняют, корпорацию обезглавливают.
Есть в 7 главе не столь явное, но всё же указание на горбачёвскую «гласность»: «Степа был хитрым человеком и, как ни был болен, сообразил, что раз уж его застали в таком виде, нужно признаваться во всем». А также намёк на известные провалы в памяти последнего генсека, когда наутро он якобы ничего не помнил об указаниях, отданных накануне и приведших к тому или иному безобразию. Были и закулисные «контракты» с иностранными консультантами, которые собственно и привели к феерическому представлению и скандалам в нашем политическом театре. В общем, похож, похож образ. Но не будем спешить делать выводы на одном единственном примере.
Есть и другие яркие образы. Например, Аркадий Аполлонович Семплеяров. Заслужил известность тем, что публично потребовал немедленного разоблачения фокусов Фагота с обманными червонцами. Что касается самих свалившихся с потолка червонцев, то тут нет никаких особых сомнений. Хотя после удаления Горбачёва от руководства Варьете было несколько случаев выпуска «ценных бумаг», оказавшихся на поверку фантиками, – например, билеты МММ или облигации ГКО. Но всё же лишь одна такая «ценная бумага» имела номинал 10000 неденоминированных рублей, то есть десятка, червонец по нынешнему курсу. Даже цвет бумаги и тот совпадает. Кроме того, лишь «ваучер», он же приватизационный чек не покупался за наличные, а был бесплатно роздан всему населению. И только он обладал такими чудесными свойствами, что в руках обычных граждан превращался в резаную бумагу, а вот в интересах ответственных работников, вроде буфетчика Сокова, ценность ваучеров могла быть восстановлена даже после истечения срока действия. Были, были и такие случаи.
Так что, опознав магические фаготовские червонцы как чубайсовские «ваучеры», мы легко обнаружим реального прототипа товарища Семплеярова. Впрочем, слово «прототип» не очень подходит к лицу, родившемуся лет на десять позже литературного героя. Как же нам тогда называть вице-президента Руцкого: «послетип» или просто «тип»? Именно Руцкой весной 1993 года требовал разоблачения аферы с приватизационными чеками и тут же был разоблачён в качестве иностранного шпиона, связанного с русской мафией, и ещё в чём-то в этом же роде. Так что линия фарсового сюжета совпадает до деталей типа: «Приятный звучный и очень настойчивый баритон послышался из ложи №2». Совпадение тембра здесь не так важно, как тот факт, что вице-президент – это действительно позиция «номер два». Или, например, столь же бесполезный, как и Акустическая комиссия, «Центр аграрной реформы» Руцкого тоже располагался на Чистых прудах.
Если среди «послетипов» нами замечены Горбачёв с Руцким, то должен быть и Ельцин. Финдиректор Варьете сразу становится кандидатом номер один, поскольку по ходу сюжета превращается в седого старика. Но можно вычислить его и иным, более надёжным путём. Фамилия Римский указывает на параллель с Пилатом, который был иноземным наместником, ненавидимым народом Иудеи. А разве Ельцин не был наместником Запада?
Что касается взаимоотношений Римского и Лиходеева, то они довольно точно отражают противоречия между Ельциным и Горбачёвым. С одной стороны, Римский мечтает, чтобы Стёпу задавило трамваем как Берлиоза. Но когда Лиходеев оказывается в Форосе, осторожный Римский рассылает телеграммы в поддержку Стёпы, и берёт руководство политическим Варьете на себя. Любопытна и как будто подсмотренная Автором деталь, что в конце своей сюжетной линии финдиректор ради личной безопасности сдаётся не кому-нибудь, а ленинградским, питерским чекистам. Однако до этого на Римского было покушение со стороны ближайшего соратника, обратившегося в вампира. В этом смысле нам есть из чего выбрать: Ельцина, как минимум, трижды пытались отрешить от должности депутаты, но каждый раз судьба спасала наместника. Впрочем, для разоблачения Варенухи нужно бы сначала растолковать образ Геллы в контексте нашего политического театра.
А вот, например, с буфетчиком Соковым и раньше никаких проблем не было. Лично я ещё лет пятнадцать назад заметил его необыкновенное сходство с мэром Москвы. Но после того как Лужков появился на публике с травмой головы, и вовсе сомнения отпали. Попробуйте мне назвать ещё хотя бы одного публичного политика с расцарапанной лысиной, и чтобы в его ведении было общественное питание столицы, да ещё при этом никто не сомневался, что чиновник в скромной кепке на самом деле является подпольным миллиардером.
Установив личность «типа» для буфетчика Сокова, можно догадаться, например, о каком киевском дяде идёт речь в той же главе 18 «
