MMIX - Год Быка - [60]
Правда, в реальности известный экономист, желавший занять место и Берлиоза, и Лиходеева, был родом из Львова, а не из Киева. Одно время он действовал в политике в связке с мэром Москвы. Однако, в результате вмешательства Азазелло, который, разумеется, является коллективным образом спецслужбиста, экономист Максимилиан Поплавский получает от ворот поворот, превратившись из амбициозного и активного деятеля в осторожнейшего прагматика. Не такая ли метаморфоза произошла с Григорием Явлинским в конце 1994 года, когда президентская служба безопасности провела операцию под условным названием «мордой в снег»? Кстати, среди пострадавших от Азазелло в главе 18 числится ещё курица, лишившаяся последнего средства передвижения. Хотя будь Автор чуть внимательнее при изучении скрытого плана, то вместо курицы должна быть другая птица. Но тогда была бы нестыковка с бытовыми деталями во внешнем слое сюжета. Всё-таки целого жареного гуся в чемодане никто обычно не возит.
В общем, накопилось уже достаточно совпадений и смысловых рифм, чтобы обратить внимание читателей ещё на одну неприметную деталь в самом конце 18 главы. Известно, что этот эпизод в кабинете профессора Кузьмина Автор вставил в Роман в самом конце работы, когда получил от врачей подтверждение о скорой смерти. Было бы странно, если в такой момент Булгаков озаботился чем-то несущественным, просто карикатурой на врачебную практику. И что же нам пишет Автор, находясь практически на смертном одре? Он рисует нам паскудного воробышка, который успевает нагадить в чернильницу и разбить клювом стекло на фотографии. Образ, что ни говори, запоминающийся. Особенно вот это: «взлетел вверх, повис в воздухе, потом с размаху будто стальным клювом ткнул в стекло фотографии, изображающей полный университетский выпуск 94-го года, разбил стекло вдребезги и затем уже улетел в окно».
Я извиняюсь, но вот это точно враньё! Автор что, птичек никогда не видел? Если воробышек повис в воздухе, то уж никак не получится потом с размаху. Это только, если птичка нужна для маскировки руки кукловода, самого Автора, пытающегося ткнуть нас носом в нечто важное. И что же там такого интересного для нас, кроме указания на 94-й год выпуска? Заметьте – не на 1894 год, а просто на 94-й. То есть и на 1994-й тоже.
Вот честное слово, лично я заметил это указание Автора на точное время действия лишь после того, как разгадал общий секрет экономиста Поплавского и буфетчика Сокова. Однако заметим, что этим указанием времени оканчивается не только глава, но и первая часть Романа. То есть предшествующие события в нехорошей квартире от пробуждения Лиходеева и вплоть до визита буфетчика, а также события в Варьете и вокруг него составляют единый смысловой слой. Нужно так понимать, что эти события как-то должны были предуготовить последующие события, связанные с Маргаритой и возвращением мастера.
Этот скрытый смысл нужно будет ещё обдумать, а пока заметим, что именно в 1994 году произошёл всплеск нового интереса к Роману. Все три попытки символического толкования, от которых мы оттолкнулись, были в своих первых версиях написаны в 1994 году. В том числе статья в приложении к «Новой ежедневной газете» в мае 1994 года, где впервые была высказана гипотеза о визионерстве Булгакова, предвидении им будущих событий. Почти все примеры «послетипов», кроме Поплавского взяты именно оттуда. Добавлю, что моё отношение к Роману и Автору изменилось тогда же, в 1994 году, а вместе с этим под влиянием Воланда – и моё мировоззрение. Хотя правильнее будет утверждать, что и новый взгляд на мир, и новый интерес к Булгакову имеют своей причиной предшествующие 1994 году бурные события на сцене нашего политического театра, включая развал Союза, мошенническую приватизацию и расстрел Белого дома. Поэтому в некотором смысле нельзя не признать особый вклад нашего политического Варьете в процесс научного познания природы человека.
Разумеется, приведенные выше примеры далеко не исчерпывают список совпадений и интерпретаций, связанных с 1990-ми годами. Но чтобы более полно расшифровать сюжеты этих глав, нам нужно понять скрытую природу мистических персонажей – таких, как Бегемот или Азазелло.
25. Маски политического театра
Довольно успешное истолкование первой главы, как и образов «романа в романе», уже потихонечку приучило нас к одной важной идее. Действующие лица нашей сатирической драмы суть не просто коллективные образы, а объективно существующие в глубинах психики людей духовные сущности, которые сосуществуют и борются друг с другом за влияние на личности людей. Каждому сообществу – профессиональному сословию или же городу присущ некий автономный дух, обитающий в каждой личности из этого сообщества. Так что границы, определяющие социальную структуру, пролегают не между людьми, а внутри каждой личности. Достаточно очевидно, что источником универсальной идеи, «зерном истины», из которого вырастает эта аксиома, послужила христианская идея церкви как собрания людей, объединённых присутствием в их личности Христа.
