Млечный путь - [31]

— Сапега, у тебя прекрасная фигура!

Я поджал живот и расправил плечи. Тамара Владимировна прижалась ко мне.

— Ты высок, красив! Ах, эти волосы с легкой проседью!.. Морская форма пойдет тебе. Определенно пойдет. Только тебе надо отпустить усы. Усы придадут тебе мужественности. Обожаю мужчин с усами!

— Вряд ли они отрастут к Новому году.

— Усы не проблема: в театре этого добра… — Она привстала на цыпочки и поцеловала меня в подбородок. — Кстати, Сапега, почему ты на мне не женишься?

«Только этого недоставало!» — похолодел я. Я очень дорожу свободой, своим, так сказать, персональным суверенитетом личности, то есть правом собственности на самого себя. И если я, старый вдовец, когда-нибудь и женюсь, то уж никак не на женщине, которая хлещет водку стаканами и которая слишком хорошо знает, что такое огонь, вода и медные трубы. Она мне сама признавалась на начальном этапе наших нежных отношений, что, когда она, горделиво покачиваясь на высоких каблучках, шествует по Театральной площади, из всех окон Объединенного Драматического театра высовываются лохматые, лысые и иные головы ее прежних воздыхателей. О своих любовниках она рассказывала без цинизма, с присущим ей юмором. Помню ее слова об одном из них: «У него было четыре яйца и два члена, как у кенгуру. Каждый раз он подолгу раздумывал, с какого начать. Это было невыносимо…»

— Сапега, ты слышишь меня? — голос Тамары Владимировны звучал напряженно. — Повторяю вопрос: почему ты на мне не женишься?

Я постарался обратить все в шутку:

— Слишком многие бы мне завидовали. Впрочем, — я сделал вид, что задумался, — впрочем, если добудешь мундир адмирала, женюсь! Слово морского офицера!

Глава 10

На мне была тяжеленная негнущаяся шинель до пят, а под ней такой же негнущийся китель с золотыми погонами адмирала российского императорского флота. Рукоять кортика больно врезалась в левое нижнее ребро. Высокий воротник сдавливал шею. Я с трудом переставлял ноги в тяжелых ботинках с тройной подошвой. Весило все это военно-морское великолепие, наверно, не меньше пуда. Порой мне казалось, что не форма надета на меня, а я вдет в форму. Обливаясь потом, я посочувствовал всем адмиралам — и почившим, и ныне здравствующим. Приходилось признать, что человек я сугубо штатский.

Миновав ажурные чугунные ворота, не прячась, в полный рост, я шел по расчищенной дорожке, которая вела к четырехэтажному особняку — величественному сооружению с восемью дорическими колоннами, похожему одновременно и на Парфенон, и на областной Дворец культуры. Луна освещала особняк и обширный парк, который утопал в сугробах. Вокруг не было ни души. Окна особняка были темны. Кроме одного — на втором этаже.

…За день до этого, поздним вечером, Тамара Владимировна вышла из служебного подъезда Объединенного Драматического театра, сгибаясь под тяжестью огромного вещевого мешка. Она еле переставляла ноги. Издали она была похожа на Маленького Мука. Мне стало жаль ее.

В мешке помещался полный комплект адмиральского обмундирования: шинель, кортик, китель, фуражка, брюки, рубашка, галстук и ботинки. То есть все, что полагается. Были там и накладные усы. Я поджидал Тамару Владимировну на заднем сиденье «Мерседеса», за рулем которого дремал водитель, который за все время поездки не проронил ни слова.

Машину организовал Корытников. Иногда мне кажется, что не так уж он и одинок, этот липовый богоискатель: кто-то, несомненно, за ним стоит. Кто-то, чье имя у Корытникова не вырвать, даже если его за ноздри подвесить к люстре.

…Я знал, что особняк не охраняется. Собак хозяин не держит. Территория обнесена чугунной оградой, красивой и на первый взгляд непреодолимой, но она скорее бутафорская и вряд ли спасет от воров. Чугунная ограда, сосновая кровать… Правильно, чугунной ограде место рядом с могилами: Ахматова это знала лучше хозяина особняка, окружившего себя кладбищенской оградой. И как это Бублик может здесь жить?

«Он всех разогнал, — рассказывал мне Корытников накануне. — Бублик никому не верит. Бублик — не кличка, Бублик — фамилия. Живет в особняке чудовищных размеров, в собственном поместье под Можайском. Богат сказочно! После смерти жены, которую приморили его же гориллы, он, повторяю, всех разогнал. Почему ее убили? Неизвестно. Хотя существует гипотеза… — тут Корытников многозначительно помолчал, — что он ее сам того… прирезал за измену. Господи, и из-за такой мелочи в наше время лишать человека жизни! Словно вернулись времена Шекспира! Короче, после всех этих передряг он, похоже, повредился умом. Живет один. Ничего и никого не боится. Входные ворота по этой причине все время нараспашку. Ну, как, скажи, этим не воспользоваться? Странно, что он до сих пор еще цел. Странный тип. Помни, твоя первейшая задача — найти ключик. На ключике должна быть монограмма в виде латинской буквы «В». Как будет по-английски Бублик?

— Bagel.

— Все-то ты знаешь… Вот и получается, что по-русски, что по-английски, один черт выходит «В». Все свое богатство, нажитое самым бесчестным трудом, Бублик всадил в драгоценности, что хранятся в том банке для высокопоставленных бандитов, о котором я тебе рассказывал…»