К счастью, на следующий день он вернулся, а заодно привёл с собой мальчонку с ледяным Кеккей Генкаем.
— Хоть какая-то польза от его истерики, — сказал тогда Кисаме, пожав плечами.
Забуза ещё долго ему это помнил и грозился померяться мечами.
* * *
Всё случилось сумбурно и внезапно: когда они остались одни, Кисаме просто прижал её к стене и стал целовать. Поначалу Мей растерялась и попробовала отбиваться, но быстро осознала, что происходящее не так уж и идёт вразрез с её собственными желаниями — и уже совершенно добровольно принялась помогать ему избавиться от одежды.
После этого они стали довольно часто проводить вместе ночи: жаркие, жёсткие, почти что животные. Они и сам Кисаме были вовсе не тем, что представляла себе Мей, когда думала об удаче на «личном фронте», — но тоже неплохи. Пожалуй, даже лучше, чем просто «неплохи».
Однажды пьянящий экстаз настолько ударил в обычно холодную голову, что Мей уже после, когда они лежали на футоне в квартире мечника, слегка прикрывшись жёсткой простынёй, проговорила:
— То, что между нами происходит… это же можно считать серьёзными отношениями, так?
Кисаме слегка приподнял голову, чтобы посмотреть на неё.
— Чёрт его знает, — отозвался он. — Чего вообще спрашиваешь?
— Знаешь… Нет, ладно, забудь, — она отвернулась, мрачно уставилась в стену, чувствуя себя так, словно вернулась в шестнадцать — вновь была молодой и глупой.
Надолго повисло молчание, нарушаемое лишь дыханием их двоих и стуком ливня по крыше и окнам — на последнем этаже ты ближе к небу, и всё, что с него льётся, словно бы стучит по самой твоей голове. Обычно дождь Мей успокаивал, но сегодня отчего-то начал действовать на нервы.
Вдруг Кисаме зашевелился и требовательно развернул её к себе лицом.
— Женщина, ты чего хочешь?
— Стать Мизукаге, — решительно ответила она, но затем подумала немного и тихо призналась: — И замуж хочу. Но только чтобы по любви…
Кисаме закатил глаза.
— Все вы, бабы, одинаковые, — проговорил он как-то даже разочарованно. — Даже те, которые амбициозные и расчётливые не меньше мужиков. Стремитесь к власти — и всё равно замуж по любви подавай, Санби вас дери. А так не бывает, надо выбирать что-то одно.
Мей предпочла поцелуем завершить этот ужасный разговор — она просто не знала, что ответить. Боялась, что Кисаме может оказаться прав.
* * *
Тело Четвёртого Мизукаге было найдено через два дня в одном из убежищ возле деревни. В подземном бункере были следы жестокого боя. Санби пропал.
— Какой ужас… — прошептал кто-то, когда самые влиятельные шиноби селения собрались в зале советов. — Что теперь будет?..
Мей стояла вместе с другими, в лицемерной скорби опустив голову, на самом же деле прикидывая, с кем ещё нужно в ближайшее время поговорить, чтобы собрать больше голосов в совете для выдвижения своей кандидатуры на пост Мизукаге; с утверждением лорда, как она знала, проблем не будет. «Для упрочения позиции, кстати, стоит лично принять участие в поимке убийцы Четвёртого…»
— Известно, кто это сделал? — спросила Мей тоном, полным отлично сыгранной мрачной решимости.
— Хошигаке Кисаме, — ответил Джузо, один из тех, кто нашёл тело. — Такие раны, как были у Мизукаге-самы, могли быть оставлены только Самехадой. К тому же… это странно, но он оставил записку.
Нахмурившись, Мей требовательно протянула руку, и Джузо, лишь немного поколебавшись, передал ей клочок бумаги.
«Выбор сделан, Мизукаге-сама».
— Он выбрал предательство, — проговорил Ао. — Подумать только, его ведь считали чуть ли не самым преданным сторонником Четвёртого…
Мей отрешённо кивнула и вернула записку мечнику. Сердце бешено стучало, рвалось из груди.
Она знала, что Кисаме обращался не к убитому Четвёртому — к ней. Знала, что он имел в виду.
За титулом Мизукаге осталось только протянуть руку.
