Миусские рубежи - [13]

Подразделение капитана Кашпера отражает атаку противника.

Рядовой Стренин из 24-й гвардейской дивизии в те дни подал заявление о вступлении в партию. Он писал: «За участие в разгроме группировки Манштейна меня наградили орденом Красной Звезды. На прорыв Миус-фронта я хочу идти коммунистом». Под прикрытием огня станкового пулемета Стренин первым взобрался на скалы и забросал гранатами два дзота противника. Выбив немцев, он захватил пулемет и удерживал занятую позицию до подхода подкрепления.

В боях на Миусе Стренин уничтожил сорок три гитлеровца. В штурме вражеских укреплений он был в первых рядах наступающих. Впоследствии ему присвоили звание Героя Советского Союза.

15-я атака

Гвардейская рота старшего лейтенанта Дмитрия Чумаченко из 5-й ударной армии четырнадцать раз под губительным огнем засевшего на высотах противника атаковала немцев. Используя преимущества позиции и численное превосходство, враг отбрасывал роту назад.

— Чумаченко, почему топчетесь на месте? — кричал по телефону комбат. — Высоту взять!

Старший лейтенант и сам понимал, что эта высота, господствующая над окружающей местностью, является ключевой. Но за три дня боев рота заметно поредела. В ней почти не осталось офицеров, взводами командовали сержанты. Однако рота существовала, ей поставили боевую задачу, и она должна была ее выполнить!

— Сержантов ко мне! — приказал Чумаченко связным.

Первым прибежал старший сержант Андреичев.

— Прибыл, — коротко доложил он и устало прислонился к стене траншеи. За ним появились старшина Мелешкин, сержант Саранин, младший сержант Семенов, парторг роты старший сержант Зайнулин.

— Сколько осталось в роте коммунистов? — спросил Чумаченко у Зайнулина.

— Я один…

Старший лейтенант вырвал из командирской книжки листок и стал быстро писать. Закончив, он передал листок парторгу:

«Даже если эта атака будет для меня последней, идти в бой хочу коммунистом», — вслух прочитал старший сержант.

— Считайте и нас коммунистами, — сказали остальные.

И снова горстка людей пошла на вражеские позиции. Это была пятнадцатая атака.

Горела немецкая самоходка, подожженная старшиной Мелешкиным. А сам он лежал в траве. Убиты были сержант Саранин, старший лейтенант Чумаченко. Командование ротой принял тяжелораненый старший сержант Зайнулин. После пятнадцатой атаки гвардейцы овладели высотой.

Саур-могила

Темной громадой возвышается над изрезанной балками и оврагами примиусской степью высота 277,9. Жители называют ее Саур-могилой, связывая с ней легенды седой старины. Но ни одна из легенд не идет в сравнение с суровой правдой августовских дней 1943 года, когда здесь разгорелись кровопролитные бои.

Используя естественные препятствия, гитлеровцы укрепили высоту, опоясали ее несколькими рядами траншей, проволочными и минными заграждениями. И она стала мощным узлом сопротивления.

Еще в июльских боях нашим войскам удалось углубиться в оборону врага и подойти к Саур-могиле. Высота тогда скрывалась, как вулкан, в клубах сизого дыма, сквозь который вспыхивали огненные всплески.

Отражая бесконечные контратаки танков и пехоты, преодолевая сопротивление врага, части 40-й гвардейской стрелковой дивизии настойчиво продвигались к высоте. Каждый метр давался ценой огромных усилий. Изрытая воронками, земля была густо усеяна осколками, и трудно было понять, чего здесь больше — камней или металла.

С наступлением ночи ушли вперед проделывать проходы в минных полях саперы сержанта Листопада. Вернулись они, когда на востоке уже обозначилась светлая полоска.

Первыми пошли танки. В головной машине рядом с командиром, сидел сержант Листопад. Только ему была знакома полоса, освобожденная от мин.

Едва танки вышли из укрытия, ожила оборона врага. Неподалеку рвались снаряды и мины. Все вокруг заволокло дымом и пылью. В этом густом мареве нелегко было найти проходы, обозначенные заломами бурьяна.

— Стой! — сказал Листопад командиру танка. — Место сапера не здесь.

Он поспешно выбрался из машины, осмотрелся и, найдя проход, смело вошел в него. Танки, взревев двигателями устремились вслед.

Пуля скосила храбреца. Вытянув вперед руку, словно указывая танкистам дорогу к высоте, так и остался он лежать на минном поле…

Сколько здесь было совершено замечательных подвигов — на земле и в воздухе! Над Саур-могилой вспыхнул мотор у самолета младшего лейтенанта Попова. Находившийся в воздухе экипаж другого самолета услышал по радио голос летчика: «Спасти машину невозможно. Обрушиваю ее на врага. Прощайте, друзья!» Объятый пламенем, самолет врезался во вражескую колонну.

Героический подвиг совершил летчик 76-го гвардейского штурмового авиаполка младший лейтенант Павлов. В паре со старшим лейтенантом Степанищевым он поддерживал наступление пехоты. Неожиданно Степанищев сообщил по радио: «Подбит, мотор не тянет, буду садиться». Штурмовик сел поблизости от расположения войск противника. Павлов посадил свою машину рядом. Фашисты устремились было к самолетам, но остальные летчики, находившиеся в воздухе, преградили им путь огнем. Старший лейтенант Степанищев и его воздушный стрелок быстро перебрались в самолет Павлова. Когда тот взлетел, за ним устремились «мессершмитты», но их атаки были отбиты.