Митра - [5]

После ужина они перешли в зеркальный зал. Попивая кофе, слушали по радио музыку. Кристина видела тысячи своих изображений в маленьких зеркальцах, украшающих стены. На ее губах появилась горькая усмешка. Она громко сказала:

— Я, доктор антропологии, должна стоять в очереди, чтобы получить пару килограммов картошки и кусок мяса! И еще неизвестно, получу ли. Мы живем в Берлине в двух комнатах с потеками на стенах, а эта пройдоха, еврейка, ты только посмотри, как она устроилась! Живут тут как короли.

Август не ответил. Попробовал, как обычно, сменить тему. Показал Кристине фотографию в старой резной рамке:

— Взгляни, рядом с кайзером стоит наш отец…

— Вы только прошлым и живете!

— Но он умел смотреть в будущее… Его страстью стала нефть.

— Твоей тоже, — добавила Кристина.

В салон вошли Карл и Элен, одетая в прекрасное платье персидского покроя и длинное манто. На ней была великолепная диадема, шею украшало колье, в ушах были серьги — все из настоящих бриллиантов.

— Извините нас. Долго ждете? — еще от порога произнесла Элен.

— Нет, нет. Вы прекрасно выглядите. Словно королевская чета, — ответила Кристина.

— Дорогая моя, мы же возвращаемся с приема у самого царя царей.

— Расскажи, каков он, этот царь царей? — попросила Кристина.

— Дорогая моя, для меня настоящим царем царей был наш Вильгельм II, — убежденно произнесла Элен.

— Думаю, что вас там было трудно затмить. Ты восхитительно выглядишь! Какой приятный запах!

— Это Шанель номер пять.

— Ну да. А нам приходится пользоваться немецкими духами. Скажи, дорогая моя, как ты себя чувствуешь? Как твоя астма? — с деланной заботой расспрашивала Кристина.

— Но, моя милая, и к астме можно привыкнуть. А как ты себя чувствуешь? — спросила Элен.

— Хорошо.

— Что нового в концерне, Август? — обратился барон к младшему брату.

— Правду сказать, он мне порядком надоел.

— Его хотели послать в Америку, а поехал кто-то другой. Он чуть не лопается от злости, — вмешалась Кристина.

— Вовсе не поэтому, — возразил Август.

— А где же Генрих? Он что, проведет рождество в Берлине у твоих родственников, Кристина? — спросила Элен.

— Если хочешь знать правду, не знаю. Наверное, отпразднует с друзьями. Радуйся, что у тебя нет сына. Просто не знаю, чей характер унаследовал этот молодой бунтарь.

— Он похож на меня, — сказал Август.

— Да что ты говоришь? На тебя? У него отсутствуют основные немецкие черты, нет уважения к традициям, семье, народу… Должен был приехать с нами, а отправился неизвестно с кем в горы. А Маргит тоже не приехала?

— После смерти своей матери она живет у бабки в Польше. Приедет на день рождения Элен, — ответил Карл.

— Я уже сказала, что мой день рождения мы будем праздновать в Веймаре. И давайте покончим с этой темой, — произнесла Элен и обратилась к деверю: — Вы уже ужинали?

— Да. Ужин был прекрасный. Особенно соус, не помню его названия. Он был действительно превосходен, — ответила за него Кристина.

— Вы, наверное, устали от поездки?

— Ну что вы! Путешествие было приятным. А вас не утомил королевский прием?

— В самом деле, я не лучшим образом себя чувствую в охотно лягу, — согласилась Элен.

— Конечно. Завтра у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить, — заключила Кристина.

— Надеюсь, ваша комната вам понравилась? — с беспокойством в голосе произнесла Элен.

— Благодарим. Она очень хорошая.

— В таком случае, спокойной ночи.

Карл и Элен перешли в спальню.

— Ты вела себя как княгиня, только ты так умеешь. Дай бог, чтобы ты выдержала до конца их приезда, — похвалил жену барон, входя в спальню.

— Ну я же знала, что эта простушка будет стараться выглядеть светской дамой. Мне захотелось ей помочь.

— Нет, моя милая, нельзя так придираться к людям. Что ни говори, а она тоже была на высоте.

— Дорогой мой!

— Но ведь умение воспользоваться определенной тактикой тоже требует культуры, — заключил барон.

* * *

— Наконец-то я могу спокойно вздохнуть. Надеюсь, до конца нашего пребывания здесь ты не выйдешь из своей роли? — снимая пиджак, сказал супруге Август.

— Я все время думала о наших детях, немецких детях, которым пришлось столетиями голодать, чтобы евреи могли набивать себе брюхо и обвешиваться бриллиантами! Заметил, как она была одета?! Но в Германии это теперь кончится. Для нее тоже. И здесь она недолго поцарит!

— Не кричи! — старался успокоить жену Август. — Ведь мы же в их доме.

— И это она-то представляет немецкий народ! Она! Еврейка! О монархии они, видите ли, мечтают. Но это уже конец! — не могла сдержать своей ненависти Кристина.

— Мне спать хочется, я устал.

— У тебя только одно желание: тишина и покой. Весь ты в этом…

В комнате Элен царила совершенно иная атмосфера. Жена барона, с тех пор как заболела астмой, спала одна, всегда в одной и той же позе, подложив под спину подушку. Она ложилась с высоко поднятой головой, что облегчало ей дыхание. Короткие хриплые вздохи вырывались из ее полуоткрытого рта, перемешиваясь с мерным тиканьем часов.

Спальная комната жены Карла напоминала музей. Элен привезла из Веймара целую коллекцию старинных часов: фарфоровых, металлических, с фигурками людей и животных. Ее отец был известным и уважаемым часовым мастером. Коллекционирование было семейной традицией, и часы эти напоминали атмосферу родительского дома, которую она хотела перенести сюда, в Иран.