«Митьки» и искусство постмодернистского протеста в России - [13]
Хроника их дружбы изобилует вариациями на темы двойничества, обмана, «несходного сходства» двух неидентичных близнецов. История этих особых, полярных взаимоотношений двух людей в общей канве истории арт-группы как будто предлагает нам задуматься о продуктивной двойственности дружбы, о том, как различия и разногласия могут оборачиваться плодотворным сотрудничеством. Тесные, богатые анекдотами отношения Шагина и Шинкарева, а также пестрая совокупность их текстов и картин являют нам особую модель партнерства. Поразительна, в частности, взаимная асимметрия их творческой деятельности. Рядом с внушительным корпусом смелых модернистских текстов Шинкарева, многочисленных и многогранных, небольшое литературное наследие Шагина, почти полностью состоящее из шутливых стихов, рассчитанных на музыкальное сопровождение и выпущенных в виде сборника в 2002 году, кажется совсем крошечным, словно тусклая лампочка в парадной, теряющаяся в ярком свете уличного фонаря. И наоборот, в области живописи и графики Шагин оказывается плодовитее склонного к перфекционизму Шинкарева, избегающего в своих полотнах размашистых «мультяшных» линий, характерных для живописной манеры Шагина, которая напоминает технику французского художника-экспрессиониста Жоржа Руо, стремившегося к размыванию стилистических границ. Смелая, нарочито небрежная манера, в которой выполнены литографии Руо, идет вразрез с общепринятой в то время гравировальной техникой, вызывая ассоциации скорее с гуашью. Нечто подобное мы видим и на картинах Шагина: будучи написаны маслом, они производят впечатление непосредственности, более характерной для акварельной живописи с ее накладываемыми друг поверх друга прозрачными слоями краски. Ввиду разительного несходства как темпераментов, так и творческого подхода Шинкарев и Шагин всегда выступали не столько друзьями, сколько партнерами с разным личным и художественным стилем.
Эта непохожая пара, которую можно было бы назвать «мерцающими близнецами» движения (уподобив Шинкарева и Шагина Мику Джаггеру и Киту Ричардсу), воплощающими две очень разные модели мужественности, «денди» и «неотесанного мужика», перекликается с василеостровскими изваяниями сфинксов: того, что хранит таинственную непроницаемость, и того, что загадочно улыбается своими полными губами, намекающими на гендерную неоднозначность, которая всегда была отличительной чертой ведущего вокалиста «The Rolling Stones». Шинкарев и Шагин заставляют нас взглянуть на совместное творчество как на место схождения асимметричных сил, причем Шагин, как правило, выступает в роли «неотесанного» партнера, чье самовыражение осуществляется на невербальном уровне. Шагин подобен Ричардсу рядом с «Джаггером» — Шинкаревым. Последний играет роль «фронтмена» группы, который уверенно и членораздельно пропагандирует ее идеи, облекая в слова внерациональное, невербальное «митьковское» творчество (изобразительное и музыкальное). В отчете о концерте «The Rolling Stones» 1972 года один журналист описывает Ричардса как «порождение кошмаров Джаггера», «злого двойника или брата, которому формальный лидер неизменно уступает» в производстве «звука, какого нельзя добиться при помощи одних лишь энергии и разума»[50]. Кроме того, эта артистическая дихотомия выступает неожиданным залогом гетерогенности внутри группы, своеобразным выпускным клапаном, предохраняющим от напора косного конформизма и изоморфной одинаковости. В автобиографии 2010 года сам Ричардс описывает свои отношения с Джаггером как совместную работу двух «плетельщиков», на чьих общих выступлениях «дирижера тоже нет»
