Митька — победитель драконов - [2]

— Так и у нас. Только это будет заметнее и неприятнее. Это как сочинение. Сразу будет видно, где сам старался, а где сдул у соседа.

— Но ты же подсматриваешь в книгу?

— Это справочники. Я проверяю себя, чтобы не написать чушь. В этом и вся разница.

— А я вот всегда сам пишу!

— Молодец.

Папа перевернул страничку блокнота и неожиданно спросил:

— Кстати, как с летним заданием?

Митька прикусил язык. За летнее сочинение он даже не садился. Впереди ещё море времени, а тут такая погода…

— Я пока думаю, — уклончиво ответил мальчик.

— Это хорошо!

Папа набросал ещё пару строк в блокноте. Митька вдруг завёлся, оттого что папа его слушает вполуха.

— А я вообще его напишу от руки!

Папа по слогам промурчал под нос: «От-ру-ки…», что-то зачеркнул в блокноте и переписал поверх, снова зачеркнул.

— И без помарок, как у тебя! — выпалил Митька.

Папа вдруг захлопнул блокнот и пристально поглядел на сына. Митька ощутил себя громадным, высоченным и очень сильным. Папа прищурился:

— Вот прямо от руки? Ручкой?

— Да! — азартно бросил мальчик.

— Без компьютера?

— Ага!

Митька вошёл в раж. Папа поманил его к себе. Митька с первым шагом вдруг засомневался — что ещё затеял папа? А папа залез в глубину книжных полок, где хранил свои самые-самые ценные писательские штуковины. Митька ощутил запах старой фотоплёнки и дерматиновых переплётов. Папа вытащил на свет продолговатую шкатулку красного дерева. У мальчика перехватило дыхание! Предмет Митькиных тайных мечтаний, который папа называл своим «трофеем», золотая авторучка в лакированной шкатулке, крышку которой украшала золотая табличка. Витиеватые иностранные буквы на табличке Митька пока разобрать не мог, но полагал, что это что-то чрезвычайно важное. Папа торжественно раскрыл шкатулку. Переливаясь маслянистыми бликами, в углублении на красном атласе лежала золотая палочка с заострённым наконечником. Сколько раз, пока родителей не было дома, Митька тайком пробирался в глубину полок. Как сапёр, он нащупывал это сокровище, стараясь не задеть ни единого предмета! Он вытягивал ручку из футляра за специальный язычок, пришитый к подложке, ощущал её холодную солидную тяжесть в руках, представляя себя то великим учёным, то важным руководителем, и репетировал небрежную подпись, если вдруг кто-то обращался к нему с просьбой:

«Уважаемый Митька! Не будете ли вы так любезны завизировать? Вот здесь… И вот здесь, пожалуйста…»

«С превеликим удовольствием!» — важно отвечал Митька, выводя размашистую загогулину на листочке.

А потом тщательно протирал бесценную реликвию мягкой тряпочкой, начищал футляр и с ювелирной точностью пристраивал коробочку на место… Чтобы в следующий раз снова тайком пробраться к заветной сокровищнице и опять на несколько минут превратиться в известного писателя или государственного деятеля. Какой однажды приключился кошмар, когда ручка вдруг выскользнула из вспотевших от волнения пальцев и укатилась под шкаф! Митька рыбкой нырнул следом и целый час елозил на животе, пытаясь вытащить ручку. От одной мысли, что на ней могут остаться царапины или что она вдруг закатится в щель под паркетом, его пробивал холодный пот. Капризная авторучка как назло только переваливалась с боку на бок и не давалась в руки. А сейчас это счастье само раскрывается прямо перед ним! Папа покачивал футляром, давая сыну получше рассмотреть игру солнечных зайчиков на рифлёных боках ручки.

— Прямо вот такой? — папа посмеивался уголками глаз, наблюдая, как на Митькиной рожице меняется вся гамма эмоций: от желания обладать до страха!

— Д-да…

— И прямо на нелинованной бумаге?

Митьку голос не слушался, он только кивал, ощущая, что ввязывается в какую-то невероятную авантюру. Но сейчас она казалась ему такой незначительной! Всего делов-то — сесть и написать сочинение! Папа искушал Митьку, протягивая ему раскрытый футляр. Митькины пальцы сами вытянули атласный ремешок, а папа не заметил, как привычно это произошло, или сделал вид, что не заметил. Золотая тяжесть, словно рукоять боевого меча, придавала сил. Митька воспрял духом:

— Да! Напишу!

Митька пару раз щёлкнул кнопкой, глядя, как выскакивает чернильное жало, словно пуля из ствола. И только он потянулся положить ручку обратно, как папа захлопнул шкатулку, оставив авторучку у Митьки. Он будто бы отрезал дорогу назад, и Митька тревожно забегал глазами. Папа пробарабанил пальцами по гравированной табличке, а затем строго сказал «официальным» голосом:

— Договорились! Будем считать, что я, как редактор, дал тебе, как писателю, работу на лето.

— И проверять будешь?

— Обязательно! Но только когда всё будет готово. С меня канцтовары — с тебя сочинение. Но такое, чтобы в нём было твоё самое необыкновенное лето! Удиви! Меня, учительницу вашу, Марь Палну, весь класс!

У Митьки разгорались глаза — папа умел подать идею. Митьке даже показалось, что из ручки уже сами собой вылетают буквы, очень красивые и стройные, словно стремятся собраться на бумаге какими-то прекрасными словами. Удивить папу сочинением? И почему это раньше не приходило ему в голову?! Митька крепко стиснул авторучку, как золотой кинжал. Папа протянул руку: