Митька на севере - [3]

Весной 1991 года, через год службы, черпаков Митяя и Генку первых из их призыва «расстегнули». После «расстёгивания» Митяй на полусогнутых доплелся до своей койки и упал лицом в подушку. Ныли отбитые ремнём ляжки и ягодицы. Только одна мысль билась в его мозгу: «Кончилось!!!»

В казарму, пинком открыв дверь, вошел дед, узбек Уваров. Тот самый бывший застегнутый черпак, который будил их с Генкой в первую ночь для экзекуции в курилке. Увидев Митяя лежащего в дневное время на койке, у Уварова на лбу аж выступила испарина:

– Не поняль?! Ты, череп, что ли обарзель! – дед с силой пнул ногой кровать, на которой раскинулся Митяй.

Митяй, даже не повернув головы, тихо проговорил: «Пошел на х… чурбан!

– Чё?! – оторопел Уваров.

– Пошёл на х..!! – рявкнул Митяй, резко привстав на койке.

Уваров отшатнулся. Тут только он заметил на Митяе разорванный в мясо ворот гимнастерки. Не сказав больше ни слова, он попятился и тихо прикрыл за собой дверь.

А Митяй откинулся на подушку. Он лежал на спине, широко раскинув руки, смотрел на облезлый казарменный потолок и широко улыбался. Полярная ночь для него кончилась.

Кочегарка

Хорошо – когда на тебя «ставят». Плохо – когда на тебя кладут…

(Фольклор)

Коренной сибиряк прапорщик Тулеев, взвалил на плечо зелёную трубу переносного ЗРК – зенитно-ракетного комплекса Стрела-2:

– Пошли, развеемся! – крикнул он своему корешу, молдаванину прапорщику Демьяну, водителю местной гэтэтэшки.

Демьян, не заставил себя долго упрашивать:

– Пойдём!

Вдвоем они направились к груде ржавых бочек с соляркой, деловито именуемой в части складом ГСМ – горюче смазочных материалов. Этих бочек здесь, в расположении воинской части, было огромное множество. Они ржавели и текли, обильно пропитывая тундру, благо слова «экология» не было в военном лексиконе. Летом, когда снег сходил, тундра хлюпала под ногами соляркой так, что казалось – брось спичку и вся земля вокруг заполыхает.

Солярка в тундре незаменимая вещь, как водка в деревне. Это тебе и топливо для тягачей и котла кочегарки, и универсальное средство обмена. Офицеры меняли у местных ненцев бочки с соляркой на шкуры песцов и белых медведей.

Однажды каптер, прапорщик Гонгадзе, взял АКМ (автомат Калашникова модернизированный) и ушел в тундру охотиться на оленей. Ему повезло: ненец как раз гнал стадо. Ну, каптер автоматной очередью от бедра пару штук и завалил. Ненец, на оленьей упряжке, приехал скандалить на КПП (контрольно-пропускной пункт). Вот тут солярка и пригодилась. Аборигену пару бочек (по штуке за каждого оленя) на сани погрузили – тот довольный и уехал.

Тулеев с Демьяном выбрали одну бочку и, откатив подальше, установили её в тундре метрах в двухстах от закопченного здания кочегарки.

– Вот тебе, вот тебе, милая… – приговаривал Демьян, размашисто дырявя штык-ножом от «Калаша» бочку с соляркой.

При каждом ударе нож наполовину вонзался в ржавое железо. Солярка, хлюпая, как кровь из раны свиньи при забое, полилась на снег. Отойдя на несколько шагов от истекающей соляркой бочки, Демьян поджёг комок смятой бумаги и бросил его в солярную лужу. Бочка вспыхнула и закоптила черным дымом.

Тулеев и Демьян некоторое время любовались огромным факелом, а потом отошли от него ещё метров на триста.

– Красиво горит! – сказал Демьян.

– Эх, люблю я это дело, – улыбаясь, сказал довольный сибиряк. Он поднял с земли трубу ЗРК и деловито установил её на плече.

– Хитрая штукенция! – оценил ЗРК Демьян. Он знал, что ракета «Стрелы-2» была оснащена тепловой головкой самонаведения. Ракета сама находила интенсивный источник тепла и шла на него. Это было оружие возмездия. Обычно такие ракеты запускались вслед самолету или вертолету. Они шли на тепло выхлопных газов двигателя. Демьян покачал головой, представляя, что сейчас будет с этой бочкой.

Тулеев прищурил глаз. Планка прицела совместилась с пылающей бочкой.

– Ну, как сказал Гагарин, поехали! – и прапорщик Тулеев плавно нажал на пуск.

Время как будто замедлило своё течение. Всё дальнейшее происходило, как в замедленном кино. С громким хлопком сработал стартовый заряд. Ракету с шумом выплюнуло из трубы по направлению к горящей бочке. «Щелк» – раскрылись рули и стабилизаторы. С шипением включился маршевый двигатель и ракета, оставляя за собой белый хвост дыма и вращаясь, как юла вокруг своей оси, устремилась к цели. Тулеев и Демьян, как завороженные, раскрыв рты, следили за полётом умной ракеты, за которой, как за кометой, тянулся белый дымный хвост. Вдруг ракета резко отклонилась влево. У Тулеева по спине пошел холодный озноб. Там, слева, на фоне голубого неба виднелась раскаленная железная труба кочегарки. В полярную зиму кочегарка здесь, в военной части, единственный источник тепла, а значит и жизни. Без тепла в Заполярье – смерть. Белый след ракеты медленно чертил траекторию к трубе кочегарки.

– Ё-ё-ё-ё! – вжимая голову в плечи, выдохнул Тулеев.

Но ракета вдруг передумала и, видимо переключившись на более мощный источник тепла, резко отклонилась назад, вправо, и с грохотом врезалась в полыхающую бочку.

Тулеев обессилено снял с плеча трубу ЗРК. – Пора мне на гражданку, – тихо пробормотал он, вытирая со лба холодный пот.