Мистериозо - [60]

— Формальная причина вашего задержания — оказание сопротивления сотруднику полиции…

— В таком случае я имею право на адвоката. Предоставление защитника предшествует допросу.

— Вы, по-видимому, хорошо разбираетесь в законах. Однако учтите, что речь у нас может зайти об обвинениях в гораздо более серьезных правонарушениях. Проституция. Сутенерство. Малолетние мальчики.

Жезл выглядел совершенно спокойным:

— В таком случае мне тем более необходим адвокат.

— В таком случае прокурор даст санкцию на ваш арест и отправит вас в суд. Но есть и альтернатива.

— Минутку. У вас нет никаких доказательств. Вы должны меня отпустить.

— А откуда вам известно, что у нас нет доказательств?

Жезл молчал. Йельм спокойно продолжал:

— Сегодня рано утром мы схватили парнишку по имени Йорген Линден, который садился в самый первый поезд в Гётеборг. У него была большая дорожная сумка, как если бы он хотел бежать от кого-то, и я не думаю, что это была полиция. Сейчас он находится в следственной камере и уже через десять минут будет готов давать показания. Инспектор криминальной полиции Чавес проводит допросы с блеском, но… я бы сказал, не без некоторого чисто мужского напора.

Чавес встал и пошел к кофеварке принести по чашке кофе и выиграть время, чтобы оправиться от изумления. Когда через несколько секунд он вернулся, на его лице уже появилось выражение грубой мужественности. «Отлично сработано», — мысленно похвалил его Йельм.

Настоящую ложь необходимо излагать как можно более подробно, с деталями. Тогда в нее поверит кто угодно.

На Юхана Жезла это вроде бы подействовало. Он молчал и думал. По всей видимости, то, что говорил Йельм, не казалось ему таким уж вздором.

— Но, — продолжал гнуть свою линию Йельм, — есть альтернатива.

Жезл молчал. Он больше не требовал адвоката. Йельм довершил атаку:

— Первый шаг на пути к немедленному освобождению — это рассказ о Бернарде Странд-Юлене.

Юхан Жезл закашлялся и заерзал на стуле.

— А вы гарантируете, что меня отпустят?

— Никто, кроме нас, не знает, что вы здесь. На вас пока еще не поступило заявления. Вы будете свободны, как только расскажете нам все, что нас интересует. Мы занимаемся гораздо более серьезными вещами, чем ваши бордели. Мы отпустим и вас, и Йоргена, если вы окажете нам содействие. Это шаг номер раз.

— Странд-Юлен… я находил для него ребят. Матросов для его яхты, как он их упорно называл. Здоровых, светловолосых, лет шестнадцати, атлетически сложенных. По два-три человека за один раз. Всегда новых. Весной и летом обычно каждые выходные. И никогда осенью или зимой. Тогда он отлеживался в своей берлоге.

— Шаг номер два: вам когда-либо приходилось оказывать услуги Куно Даггфельдту и Нильсу-Эмилю Карлбергеру?

— Карлбергеру, — произнес Жезл и посмотрел на Йельма так, как будто ожидал этого вопроса. — Он получил мой номер от Странд-Юлена. Это было около полугода назад. У него был очень нервный голос, и он заказал себе маленького мальчика. У меня создалось впечатление, что для него это был первый раз. Попытка, так сказать, расширить горизонты, возможно, сократовская любовь к мальчикам. Откуда мне знать?

— Вы знаете, как все прошло?

— Я поболтал потом с мальчишкой. Он обхохотался: этот Карлбергер вел себя, как ребенок. Никакого опыта — либо он на сто процентов гетеросексуал, либо на сто процентов импотент. Однако заплатил он щедро.

— Это все? А были ли такие же услуги оказаны Даггфельдту?

— Нет.

— Есть у вас еще какая-то информация о Странд-Юлене или Карлбергере? Подумайте.

Жезл подумал и ответил:

— Нет, к сожалению. Это все.

Его отпустили.

— Мог бы и предупредить, — заметил Чавес, прихлебывая кофе.

— А ты сумел бы тогда подыграть мне?

— Нет.

И оба они от души посмеялись над слабостями своими и чужими. Затем Йельм поставил на имени Юхана Жезла в списке жирный крест.

Через два часа позвонил Юхан Жезл и пропел Йельму дифирамбы. Это было довольно странно! Жезл только что поговорил с Йоргеном Линденом, который ровным счетом ничего не знает. Он похвалил Йельма за правдоподобную ложь и положил трубку. А Йельм еще долго стоял, глядя на свой телефон.

Когда Пауль Йельм убедился, что число жертв не увеличивается, то есть примерно в начале мая, он решил, что настало время осуществить второй пункт из ранее задуманного. Он поехал в гольф-клуб в Кевинге. Стояло теплое раннее утро; моросило. На поле для гольфа не было ни души. Так же пусто было и внутри самого клуба.

Но Лена Хансон оказалась на своем месте — за стойкой. Вначале она не узнала Йельма, но затем на ее лице появилось как раз то выражение, на которое он рассчитывал. Он с места в карьер пустил в бой тяжелую артиллерию:

— Почему вы солгали, что были кедди во время игры трех жертв в сентябре 1990 года?

Лена посмотрела на него совершенно беззащитным взглядом; было ясно, что она ждала этого вопроса. Ждала целый месяц. Она медленно проговорила:

— Они не были жертвами. Напротив. Они были хозяевами жизни. У них было все.

— Хотя и с душком чего-то незаконного, да?

— Да.

— Может быть, присядем и поговорим? Клиенты пока что блистают отсутствием.

— Глазам больно от этого блеска, — ответила Лена Хансон. Сейчас она казалась старше своих лет. Лена зашла в ресторан гольф-клуба и села за столик. Йельм последовал за ней.