Мистер Муллинер рассказывает - [38]

– Авторы тоже хотят есть, – сказал Джон Гуч. – Как твоя игра на данном этапе, Фредерик?

– К несчастью, улучшилась. Отработал удары по лунке.

– Мне лучше даются промежуточные. – Джон Гуч горько усмехнулся. – Как вспомню, сколько часов я убил на тренировки, даже не подозревая, что меня ждет. Как не отдать должное иронии жизни! Не купи я прошлой весной книгу Сэнди Мак-Хука, так выкидывал бы белый флаг у четвертой, много у пятой лунки.

– А теперь, очень даже вероятно, выиграешь матч на двенадцатой.

Джон Гуч болезненно вздрогнул:

– Ну, ты все-таки не способен играть так скверно.

– В пятницу буду способен.

– Ты хочешь сказать, что не будешь стараться?

– Именно.

– Ты пал настолько низко, что способен играть хуже своих возможностей?

– Вот именно.

– Пилчер, – сказал Джон Гуч ледяным тоном, – ты последний подлюга, и с самого начала ты мне очень не понравился.

Наверное, вы подумали, что после разговора, который я только что изложил, самая низкая из низких хитростей Фредерика Пилчера не удивила бы Джона Гуча. И тем не менее я ничуть не преувеличу, если скажу, что он был абсолютно ошеломлен, когда утром в пятницу тот вышел из клуба, чтобы присоединиться к нему у первой лунки.

Джон Гуч выбрался на поле спозаранку, чтобы немного попрактиковаться. Одним из наиболее вопиющих его недостатков как игрока в гольф была манера посылать мяч чуть правее, чем следовало. И ему пришло в голову, что стоит перед началом матча сделать несколько ударов по мячу и установить причину такого смещения, чтобы найти оптимальную позу, которая гарантирует его максимум. Он бил уже по третьему мячу, когда появился Фредерик Пилчер.

– Что… что… что!.. – охнул Джон Гуч.

Ибо Фредерик сменил горчичного цвета гольфы, в которых имел обыкновение оскорблять взгляды соперников и зрителей, на элегантную визитку, желтый жилет, полосатые брюки и лакированные туфли, прикрытые гетрами. Под подбородком высокий, туго накрахмаленный воротничок, а на голове цилиндр такой глянцевитый, какой можно увидеть только у игроков на бирже. Костюм явно его стеснял, однако на губах Фредерика играла ухмылка, которую он и не пытался скрыть.

– Что такое? – осведомился он.

– Зачем ты так оделся? – Джон Гуч испустил стон. – Я понял! Ты думаешь, в таком костюме тебе будет легче мазать!

– Подобная мысль приходила мне в голову, – небрежно ответил Фредерик Пилчер.

– Ты дьявол!

– Ну-ну, Джон! Разве можно так называть друга?

– Ты мне не друг.

– Жаль! – сказал Фредерик Пилчер. – А я надеялся, что ты попросишь меня быть твоим шафером. – Он вытащил клюшку из сумки и попытался размахнуться ею. – Удивительно, какую важную роль играет одежда! Ты не поверишь, как визитка стягивает плечи. У меня такое ощущение, будто я сардинка и пытаюсь поразмяться в консервной банке.

Мир расплылся в глазах Джона Гуча. Затем туман рассеялся, и он пригвоздил Фредерика Пилчера гипнотическим взглядом.

– Ты будешь играть хорошо, – произнес он, выговаривая каждое слово медленно и четко. – Ты будешь играть хорошо. Ты будешь играть хорошо. Ты…

– Прекрати! – взвизгнул Фредерик Пилчер.

– Ты будешь играть хорошо. Ты будешь…

На плечо Гуча опустилась тяжелая ладонь. На него, грозно нахмурясь, смотрел Сидни Макмэрдо.

– Без дурацкого рыцарства! – сказал Сидни Макмэрдо. – Матч будет вестись строго в духе… Какого черта вы так вырядились? – сурово вопросил он, повернувшись к Фредерику Пилчеру.

– Мне… мне надо будет поехать в Сити сразу после матча, – сказал Пилчер. – У меня не будет времени переодеться.

– Хм-м. Ну, это ваше дело. Пошли, – сказал Сидни Макмэрдо, поскрежетав зубами. – Мне велено быть рефери этого матча, и я не намерен торчать тут весь день. Бросьте жребий, кому начинать, слизняки.

Джон Гуч подбросил монетку. Фредерик Пилчер выбрал решку. Монета упала решкой вниз.

– Начинай, рептилия, – сказал Сидни Макмэрдо.

Примериваясь для удара, Джон Гуч испытал какое-то странное чувство, которое распознал не сразу. И только когда он взмахнул клюшкой два-три раза и отвел ее для четвертого взмаха, его осенило, что это странное чувство было не чем иным, как уверенностью. Впервые в жизни он словно бы твердо знал, что удар будет точным и мяч приземлится как раз там, где требуется. И тут до него дошла жуткая правда. Его подсознание неверно истолковало смысл его недавней декламации и очень мило восприняло ее прямо наоборот.

О подсознании написаны тома и тома, и все они ясно свидетельствуют, что среди последних тупиц и бестолковых олухов оно занимает первое место. Всякий, хоть с каплей ума в голове, понял бы, что Джон Гуч, приговаривая «ты будешь играть хорошо», обращался к Фредерику Пилчеру, но его подсознание дало маху. Оно услышало, как Джон Гуч твердил «ты будешь играть хорошо», и теперь прилагало все усилия, чтобы он играл как можно лучше.

Бедняга сделал все возможное. Сообразив, что происходит, он отчаянно напрягся, пытаясь сбить клюшку с курса, когда она взмыла над его плечом. Возможно, вы не забыли, у Арно Массэ, когда он выиграл открытый чемпионат Англии среди любителей, была манера словно бы вилять кончиком клюшки, когда она находилась в высшей точке размаха, а в результате мяч пролетал несколько лишних ярдов. Джон Гуч своим усилием испортить удар в точности воспроизвел это виляние. Мяч описал пологую дугу над ямой с песком, на которую Джон Гуч надеялся потратить минимум три удара, и упал так близко от лунки, что, со всей очевидностью, спасти его могло лишь чудо.