Мистер Кон исследует "русский дух" - [62]

Марксизм для Кона и его коллег давно и безнадежно "устарел". Буржуазный историк не был бы самим собой, если бы не произнес этих традиционных слов, приступая вопреки всякой логике к тысяча первому опровержению "мертвого" врага и расчетливо предпочитая, как всегда, воевать не с самим марксизмом, а со своими измышлениями о нем. Нет такой стороны в марксизме-ленинизме, которую сумел хотя бы понять профессор Кон. И нет такой стороны в творчестве профессора, которая не получила бы исчерпывающей научной характеристики в трудах классиков марксизма. Они давным-давно, еще до рождения своего критика, нарисовали его точный портрет.

"Факты — упрямая вещь, говорит английская пословица, — писал Ленин. — Эта пословица особенно часто вспоминается, когда видишь, как иной писатель соловьем разливается по вопросу о величии "принципа национальности" в его разных значениях и соотношениях, причем применяется этот "принцип" по большей части столь же удачно, как удачны и уместны были восклицания известного героя народной сказки: "таскать вам не перетаскать" при виде похоронной процессии.

Точные факты, бесспорные факты — вот что особенно невыносимо для этого рода писателей и вот что особенно необходимо, если хотеть серьезно разобраться в сложном и трудном вопросе, сплошь да рядом умышленно запутываемом… В области явлений общественных нет приема более распространенного и более несостоятельного, как выхватывание отдельных фактиков, игра в примеры. Подобрать примеры вообще — не стоит никакого труда, но и значения это не имеет никакого, или чисто отрицательное, ибо все дело в исторической конкретной обстановке отдельных случаев. Факты, если взять их в их целом, в их связи, не только "упрямая", но и безусловно доказательная вещь. Фактики, если они берутся вне целого, вне связи, если они отрывочны и произвольны, являются именно только игрушкой или кое-чем еще похуже. Например, когда писатель, бывший в прежние времена серьезным и желающий, чтобы его считали таковым, берет факт монгольского ига и выставляет его как пример в пояснение некоторых событий в Европе XX века, можно ли это считать только игрой, или правильнее отнести это к политическому шарлатанству? Монгольское иго есть исторический факт, несомненно связанный с национальным вопросом, как и в Европе XX века наблюдается ряд фактов, столь же несомненно связанных с этим вопросом. Однако немного найдется людей — типа тех, кого французы зовут "национальными клоунами", — способных претендовать на серьезность и оперировать для иллюстрации происходящего в Европе в XX веке с "фактом" монгольского ига"[211].

Каждую строку, каждое слово этой блестящей характеристики можно с полным правом отнести и к нашему "законодателю теории национализма". Ведь это именно он, Г. Кон, бывший в прежние времена серьезным и желающий, чтобы его считали таковым, превратился ныне в "национального клоуна", политического шарлатана, играющего в примерчики, выхватывающего отдельные фактики, иллюстрирующего события в России XX в. "фактами" монгольского ига.

А разве не подтверждают все последние "научные" открытия профессора слова Энгельса о тяжеловозе обыденного буржуазного рассудка, застрявшем перед рвом, "…отделяющим сущность от явления, причину от следствия?"[212]

И не относится ли к Кону целиком и полностью указание В. И. Ленина насчет того, что "изгнание законов из науки есть на деле лишь протаскивание законов религии"[213].

Когда Маркс писал о том, что в буржуазной общественной науке бескорыстные поиски истины сменились сражениями наемных писак, когда он говорил о падении Гизо, лишившегося всякого исторического разума, в том числе и разумения своих собственных поступков, когда Маркс восклицал: да не только короли уходят, но также и таланты буржуазии уходят[214], то ведь это было сказано и о нем, о Гансе Коне.

"Буржуазия все превращает в товар, а, следовательно, также и историю, — писал Энгельс. — В силу самой ее природы, в силу условий ее существования ей свойственно фальсифицировать всякий товар: фальсифицировала она также и историю. Ведь лучше всего оплачивается то сочинение, в котором фальсификация истории наиболее соответствует интересам буржуазии"[215]. Но разве история, как она пишется Коном, — это не тот же фальсифицированный товар?

Подобных характеристик можно привести еще очень много, но и приведенных вполне достаточно, чтобы перед нами, как живой, предстал Ганс Кон. Да, все это сказано о Гансе Коне, но не только о нем. Многие его коллеги узнают себя в этих характеристиках. И самое замечательное в том, что Маркс, Энгельс и Ленин обрисовали облик Ганса Кона, не зная его лично, но зная конов как социальное явление. Вот почему они "раскусили" всех прошлых, настоящих и будущих конов, обнажили их методологию, их отношение к фактам, предвидели их научную карьеру, показали причины вырождения науки в буржуазном обществе, где перед всяким ученым рано или поздно встает дилемма: либо рвать безоговорочно с интересами буржуазии, либо продаваться. Вот почему возникло такое, на первый взгляд парадоксальное, явление: "опровергнутые" Коном Маркс, Энгельс и Ленин давным-давно, до рождения своего "критика", нарисовали его точный портрет, а с другой стороны, Г. Кон желающий опровергнуть марксизм-ленинизм, на деле подтверждает его истину. Сможет ли когда-либо Ганс Кон понять этот парадокс?