Мистер Кон исследует "русский дух" - [12]
Да, времена изменились. Ликвидация позорящей человечество системы колониализма — реальность наших дней. Реальность и то, что идеи Советской Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам стали идеями Декларации Генеральной Ассамблей о предоставлении независимости колониальным странам и народам, принятой 14 декабря 1960 г. подавляющим большинством голосов 89 стран. И если бы колонизаторы прошлого века могли ожить и попасть на XV сессию Генеральной Ассамблеи, если бы они услышали голос ее участников, если бы они увидели жалкие фигуры своих наследников, оставшихся в позорном одиночестве[45], если бы они взглянули на карту современного мира, то они в самом деле бы решили, говоря словами Киплинга, что "небо с землей предстали на страшный суд"…
Подведем итог сказанному выше. Суть "теории" национализма Ганса Кона в отрицании объективных законов исторического развития, в подмене социального национальным, хотя в конечном счете сама эта подмена имеет вполне определенный социальный смысл: противопоставляя Запад Востоку, Кон и пытается обосновать незыблемость и вечность капиталистических порядков. Разумеется, никто не собирается отрицать роль "национализма", а точнее, национальных движений в современной истории. При определенных условиях в эпоху консолидации наций буржуазного Запада они были фактором прогресса, они остаются фактором прогресса в колониальных и полуколониальных странах Востока, освобождающихся из-под ига империализма в наши дни.
Но, во-первых, национальные движения сами по себе еще не объясняют нам ни общих закономерностей, ни всей сложности исторического процесса. Эти движения (как в свое время и религиозные) имеют свою социальную основу, они сами должны быть "сведены" к более глубоким причинам.
Во-вторых, обращение к социально-экономическим корням национальных движений показывает, что не было и нет какого-то особого, "западного" или "восточного" пути. Было (при огромном разнообразии темпов и форм) движение в одном и том же направлении, по общим объективным законам развития общественно-экономических формаций: от феодализма к капитализму, от капитализма к социализму. В наш век освобождения Азии, Африки и Латинской Америки вряд ли кому надо специально доказывать, что именно социальные задачи решают в конечном счете любые национальные движения.
В-третьих, стоит нам только встать на почву конкретной социально-экономической закономерности, как в любом антагонистическом обществе, и на Западе, и на Востоке, мы увидим вместо единой "нации" две нации, вместо единого "духа" — две национальные традиции. И там и тут класс эксплуататоров и его "национальная" традиция закабаления своего и других народов противостоит классу угнетенных, его подлинно национальной традиции борьбы за освобождение своего и других народов от всех и всяческих форм социального гнета. Именно поэтому, говорил Ленин, "при всяком действительно серьезном и глубоком политическом вопросе группировка идет по классам, а не по нациям"[46].
Наконец, что касается господствующей в истории той или другой страны, в тот или иной период национальной традиции, то она тоже не будет неизменной. Она будет меняться в зависимости от того, какой класс господствует в стране, вершит политикой государства и как изменяются его интересы.
Эти истины настолько бесспорны и настолько очевидны, что их не может не признать в той или иной форме даже такой почитатель национализма, как профессор Кон. В предисловии к своей книге "Национализм, его значение и история"[47] Кон пишет черным по белому, что национализм — это "исторический феномен", определяемый "политической и социальной структурой различных стран, в которых он пускает корни". Введение основного труда Кона "Идея национализма" также прямо говорит о зависимости национализма от "других факторов": "индустриализма", социальной и политической структуры. Но поскольку дальше общих фраз в предисловиях и введениях дело не идет, поскольку в ходе дальнейшего исследования влияние "других факторов" на национализм не выявляется, то национализм в понимании Кона остается главной движущей силой истории. По коновскому определению, это явление, "в котором сконцентрированы все проблемы недавней истории и современности". Национализм остается, кроме того, самодовлеющей, определяемой из самой себя исторической силой, отождествляемой то с особым "состоянием духа", то с "актом сознания", то с некоей мистической "идеей-силой" (idee-force). "Хотя объективные факторы и имеют важное значение для образования национальностей, — пишет Кон, — наиболее существенным элементом является живая и активная корпоративная воля"[48]. Наконец, в самых "содержательных" из коновских определений национализма пропадает уже всякое содержание. "Национализм, — заключает американский профессор, — это идея, идея-сила, которая наполняет ум и сердце человека новыми мыслями и чувствами, заставляя его воплощать их в акты организованных действий"[49].
Устранив из своего идеалистического определения национализма всякое конкретно-историческое, классовое содержание, Кон получает далее возможность употреблять термин "национализм" по своему произволу. Когда речь идет о "восточном духе", то с ним навеки отождествляется реакционная политика феодальных режимов или самодержавный панславизм. И, наоборот, когда речь заходит о "западном духе", то здесь на все страны и периоды распространяется момент относительной прогрессивности раннего буржуазного национализма. К этой весьма простой механике сводится вся, с позволения сказать, "методология" Г. Кона.
