Миссия иезуитов в Китае - [11]
И снова красной нитью через описание теперь уже Круца проходит процветание Китая. Даже жалкий удел кантонских жителей на воде, образ жизни которых, судя по отчету монаха, не мог быть в его время слишком отличным от того, каким он сохранился вплоть до нашего времени, и тот при сравнении с жизнью бедноты в Португалии говорил в пользу Китая. Читатель получает устойчивое впечатление о наличии того, что Круц называет «великим изобилием всех вещей, необходимых для еды и поддержания жизни»[37].
Мартин де Рада поехал в Китай главой миссии. До нас дошли инструкции, которые он получил перед отъездом. Уделив надлежащее внимание миссионерским задачам, в них далее сказано: «Вам надлежит попытаться изучить черты народа этой земли, понять их манеры и обычаи, какую торговлю и коммерческие традиции они имеют, держат ли они слово и говорят ли правду, обещая что-либо, какой товар мог быть приобретен там и привезен оттуда так, чтобы торговля могла быть выгодной для обеих сторон, равно как и все остальные объекты и тайны страны, которые можно найти и изучить»[38]. Эти инструкции являют собой прекрасную иллюстрацию нового отношения к вещам, характерного для того века. Они объясняют некоторые мотивы составления тех отличных детализированных описаний, которые оставили эти пионеры Дальнего Востока, заодно опровергая упреки в том, что ранние испанские и португальские путешественники не интересовались культурой неизвестных доселе народов, с которыми вступали в контакт.
Де Рада был одаренным и образованным человеком, способным к систематизации наблюдаемого материала. После отчета о путешествии посольства он составляет описание Китая под двенадцатью заголовками, обращаясь по очереди к: 1) размеру страны и ее положению, 2) провинциям, 3) городам и населенным пунктам, 4) военным вопросам, 5) населению и налогам, 6) истории, 7) обычаям, традициям и одежде, 8) еде и застольной культуре, 10) юстиции и правительству, посвящая два оставшихся раздела религии.
Однако даже в двух последних разделах де Рада уделял больше внимания внешним проявлениям, чем внутреннему духу. Он отмечал, например (как делали это до него Круц и Перейра), неприязнь, с которой относились люди к буддийскому духовенству, так как статус последнего резко отличался от привилегированной позиции клириков в его родной стране. Это наблюдение выражено в заключительном параграфе описания де Рады, которое стоит процитировать; хотя он не был таким синофилом, как остальные, он все же подвел итоги, описывая процветание страны. «Их монахи, — пишет де Рада, — страдают от недостатка уважения, и только военные чины и мандарины пользуются уважением вследствие боязни тех наказаний, которые они могут наложить. Наконец, земля весьма плодородна, населена и изобильна, хотя на ней живет народ язычников, страдающих /…/ от зол, поражающих тех, кто не знает Бога, коий да будет славен и восхваляем всегда, и да обратит Он их и приведет к познанию Его»[39]. Эта пафосная нота будет позже часто повторяться в сочинениях миссионеров позднейших столетий.
Достижения трех иберийских путешественников были значительными. Как указывает Боксер, у «Круца содержится много наблюдений над китайской жизнью и традициями, которые предваряют наблюдения позднейших иезуитских авторов, которых обычно считают первооткрывателями Китая для Европы»[40]. Рада предвосхитил достижения иезуитов в систематизации и изучении китайских книг. Они обеспечили базис для написанной Мендозой истории Китая, которая на протяжении целого поколения после ее публикации в 1585 г. оставалась классической книгой об этой стране[41]. Изданная до конца столетия тридцать раз, переведенная на все основные европейские языки эта книга, без сомнения, оказала огромное влияние на историческую науку и современников, так как ведущие мыслители того времени, такие люди, как Рэйли и Фрэнсис Бэкон, почерпнули свои знания о Китае почти исключительно с ее страниц. Отраженное в ней новое видение Китая все еще характеризовалось впечатлениями о богатстве и процветании, но скорее в плане широко распространенного достатка, чем великолепия дворцов, которые создатели книги, конечно, и не видели. В то же самое время можно заметить, что здесь сделан новый акцент на значимости справедливого администрирования и управления страной, что позже будет доминантой иезуитской интерпретации китайских политических реалий в последующий период. Но что неизбежно не могло удаться трем авторам, работы которых послужили источниками для книги Мендозы, — это описание хотя бы каких-либо идей в сфере интеллектуальной жизни китайцев и идеалов, которые лежали в основе той самой «справедливости», которую они столь высоко ценили. Путешественники XVI в. могли проводить свои наблюдения на рыночной площади, но они не имели доступа к тайнам духовной жизни.
В позднейшие времена новые познания о Китае, приобретенные теми, кто дал себе труд ознакомиться с его литературой, открыли как бы новое измерение в прежней плоской книжке с картинками, написанной по результатам первых впечатлений о китайской цивилизации, однако старинная концепция описания Китая как страны легендарного благосостояния и великолепия не имела недостатка в продолжателях, со временем трансформируясь от относительной правды в сторону мифа. Безусловно, в XVII в. главную канву в истории контактов Китая и Европы являет собой деятельность иезуитских миссионеров, но интересно отметить также и менее значительный эпизод, представляющий определенный интерес.
