Миссис Шекспир. Полное собрание сочинений - [23]
Это ж удовольствие какое — в одно и то же время кушать и читать, да?
Если, конечно, в обществе ты не сидишь, кушать и читать очень, по-моему, культурно, а до чего ж приятно, да?
А раз уж нынче я себе приготовила миску доброго заячьего супу и раз уж мне хочется себе представить, как ты кушаешь его вместе со мной, вот тебе на доброе здоровье мой рецепт.
Возьмите зайца, освежуйте, только смотрите не повредите, что под кожей.
Засуньте руку внутрь и вытащите легкие.
Подержите своего зайца над тазом, пусть кровь туда стечет.
Разрубите зайца на части.
Выберите из него все косточки, а мясистые кусочки отложите в сторону.
Теперь все косточки поскладывайте в котелок, залейте водой (холодной), добавьте репы, моркови, стеблей сельдерея и пару луковок.
Варите (если заяц у вас молодой) полтора часа.
Варите (если заяц старый) два часа, а то и дольше.
Пролейте кровь вашего зайца сквозь волосяное сито, потом немножечко воды добавьте, всыпьте горстку тонкой овсяной муки и слейте все в сотейник.
Помешивайте в одну сторону, покуда не закипит.
Следите, чтоб не свернулось.
Выньте кости.
Растолките в сите овощи.
Добавьте кровь, она тем временем уже у вас вскипела.
Нарежьте мясо меленькими кусочками (чуть побольше ногтя) и положите в котелок к тому, что там уже лежит.
Все вместе варите, хорошенько помешивая, с полчаса (на полчаса подольше, если заяц у вас старый).
Приправьте змеиным корнем.
Поперчите и посолите по своему вкусу.
И можно ложечку медку добавить, если вы похожи на моего покойного мистера Шекспира.
Читатель, мне приятно думать, что ты отвлекся ненадолго от моей истории и приготовил себе заячьего супчику.
Этот супчик подкрепит тебя, а это тебе сейчас не помешает.
Да, трудненько тебе пришлось бы без моего заячьего супчика, Читатель, если ты решился войти в эту дверь за мной и мистером Шекспиром.
Вот бы меня-то кто угостил мисочкой горяченького заячьего супа перед тем, как я пошла навстречу моей погибели!
Часть третья
Глава первая
Трубчатка
Жилье моего супруга было прямо над торговцем живой рыбой, на углу Турнегейн-лейн.
Кругом понасорено, рыбьи головы, рыбьи хвосты, и кадки стоят, с живыми угрями.
Внутри как будто бы и прилично, только вонь от скумбрии.
Сама-то я рыбу люблю.
И камбалу и хека уважаю.
Сельдь вареная — это же пальчики оближешь.
А форель — ее поджарить хорошенько в сухарях, так лучше и не надо угощенья.
Я даже и морского угря люблю, и краба, и миногу, если в овсяной муке ее потушишь.
Из всех рыб одну трубчатку я не перевариваю.
Сама-то я ее люблю, да желудок мой не терпит.
Глава вторая
Повязка на глаза
На пороге черного хода этого своего жилья на Турнегейн-лейн мистер Шекспир остановился и меня поцеловал.
Это он в первый раз за день меня поцеловал, прежде только в щечку чмокнул, когда ямщицкая коляска остановилась в Лондоне.
Поцелуй был мягкий, мокрый.
Селедкой отдавал.
Не мастер он был лобызаний, Вильям Шекспир.
Верно я говорю?
А то.
Уж мне ль не знать.
Мой супруг раздул ноздри, и он меня поцеловал.
А потом стал выматывать шелковый шарф из рукава своего шикарного камзола.
— Ты чего это затеял? — я спросила у мистера Шекспира.
— Повязку на глаза, — он сказал, — я хочу, чтоб ты ее надела. Я-то знаю, что там наверху, а ты не знаешь. И я хочу усугубить сюрприз.
— Может, просто я глаза закрою? — говорю.
— Нет, это будет уж не то, — ответил мне мистер Шекспир.
— Ну почему? — говорю. — Я ж без обмана. Честное слово, не открою глаз, не гляну, пока ты не велишь.
Мой супруг вздохнул и покачал своей большущей головой.
— Знаешь небось, что я сюрпризы ненавижу, — я ему напомнила.
— Ну, этот-то тебе понравится, — пообещал мистер Шекспир.
А я и вправду терпеть не могу сюрпризы, приятные ли, печальные ли.
На деньрожденье, на Рождестве, всегда я — это ужас прямо — все свертки перещупаю.
Хочу дознаться, что там, под оберткой.
Чтобы заранее знать, какое выражение мне сделать на лице, когда подарок развернут.
Я прямо ненавижу, если кто-то вдруг, сюрприза ради, ко мне подкрадется.
Если кто, без слова, без упрежденья, вдруг к тебе притрагивается — от такого я аж взвиваюсь вся.
И если я, к примеру, над мойкой отскребаю котелок, а сзади кто-то подкрадется, пощекотит меня или под ребра ткнет, я прямо дергаюсь, от вас не скрою, и мне такое, прямо вам скажу, нисколько не приятно.
Мистер Шекспир выпростал и держал наготове свой шарф.
— Глаза мне, стало быть, завяжешь? — спрашиваю.
А он стоит, такой хитрый, нежный и такой довольный, как мышь в сыру.
— Да, душа моя! Да, непременно!
Мой супруг никогда не был, что называется, красавец, но тут лицо у него сделалось милое, веселое, как у мальчишки.
И хоть и понимала я, что чепуха все это, меня разобрало любопытство.
Что греха таить:
У меня даже мурашки побежали по хребту.
С повязкой это он хорошо придумал.
Тут радость мерещилась какая-то, чудилась какая-то детская забава.
Но он-то был не дитя, да и я тоже, и чуяло мое сердце, что ничего такого детского меня не ждет.
Может, потому-то, что из меня девчонку сделали, когда невесть что ожидало впереди, у меня мурашки и побежали по хребту?
