Миссис де Уинтер - [19]

Максим поднял глаза и безошибочно прочитал на моем лице все то, что я в эту минуту думала, поскольку я не научилась скрывать свои мысли, надежды и страхи, любые оттенки чувств - они отражались на моем лице, словно у ребенка, я это хорошо знаю. В этом отношении меня пока нельзя считать взрослой женщиной. Думаю, что он и не хотел этого.

Сидя в столовой, заставленной дубовой мебелью, где ощущалась ночная прохлада, поскольку обогреватель работал плохо, где все напоминало о вчерашнем завтраке и о том, как старина полковник Джулиан произносил тост за наше возвращение, Максим аккуратно положил яблоко и нож рядом с тарелкой, потянулся через стол и взял мою руку.

- Дорогая моя девочка, тебе так хочется остаться здесь подольше, не правда ли? Ты с ужасом ждешь момента, когда я встану и скажу тебе, что нужно немедленно паковать вещи и как можно скорее вызывать машину. Ты изменилась с того времени, как мы приехали сюда, ты это знаешь? Ты выглядишь совсем иначе, что-то случилось с твоими глазами, с твоим лицом...

Мне стало стыдно, очень стыдно, я почувствовала себя виноватой в том, что не смогла скрыть от него свои эмоции, что у меня есть секреты. Я таила свою радость от пребывания дома, опасаясь, что Максим ее не разделит, и боялась, как он выразился, его слов о том, что нужно немедленно паковать вещи.

- Послушай... - Он поднялся, подошел к окну и жестом показал, чтобы я приблизилась к нему. Я подошла и встала рядом с ним. Ворота вдали были открыты, Роджер только что вывел лошадей. - Я не могу туда - ты это знаешь.

- Конечно... Ой, Максим, я и не собираюсь просить тебя об этом... тут нет вопроса - я тоже не смогла бы вернуться в Мэндерли.

Хотя я проговорила все это весьма бойко, я знала, что лгу, и во мне зашевелилось легкое чувство вины, которое постепенно все разрасталось. Ибо я думала об этом день и ночь, мысль о Мэндерли всегда жила где-то в глубине души, всегда таилась во мне. Мэндерли... Недалеко, в другом конце того же графства. Если выехать из этой славной деревеньки, проехать мимо холмов и вересковых пустошей, проследовать по ущелью вдоль реки к морю, то окажешься в том месте, которое относилось к другой жизни, к прошлому. Как там сейчас пусто? Или, может, что-то построено? Или на том месте лесная чаща? А может, все восстановлено и снова живет? Кто знает? Мне хотелось бы выяснить. Но я не смела.

Мэндерли.

Все это пронеслось в моем мозгу и перед моими глазами в течение одной секунды. Я сказала, чуть заикаясь:

- Я не думала о... о Мэндерли. - Мне было все еще трудно произнести это название, я почувствовала, как напрягся Максим. - Но, Максим, это так здорово - находиться в Англии! Да ты и сам это ощущаешь, верно ведь? Здесь все такое... свет, деревья - да все! Не могли бы мы остаться здесь подольше? Куда-нибудь съездить... конечно, я не имею в виду места... Никто нас не узнает и не увидит. А затем мы могли бы вернуться и взять все это с собой... И к тому же, мне кажется, мы не должны так сразу оставлять Джайлса, это было бы жестоко. - Я в двух словах рассказала Максиму о событиях предыдущей ночи. - Всего лишь еще несколько дней, чтобы помочь ему прийти в себя, а потом - ведь Фрэнк приглашал нас в Шотландию. Почему бы нам не съездить? Мне бы очень хотелось, я там никогда не была. Познакомимся с его семьей. Было так приятно видеть его счастливым и устроенным, правда же?

Я продолжала тараторить что-то в этом же духе, и Максим снисходительно, как это бывало и прежде, слушал меня, и все было между нами легко и просто, секреты же мои остались при мне. Да, это в общем, такие малозначительные вещи, подумала я вдруг, возвращаясь нашу комнату и продолжая переживать свою вину.

Решение было принято очень легко. Мы остаемся с Джайлсом и Роджером до конца недели, а затем сразу же направляемся в Шотландию и побудем в гостях у супругов Кроли. Максим казался вполне счастливым, и я знала, что мои заверения в том, что мы не станем посещать те места, где нас могут помнить и узнать, сыграли свою роль и успокоили его страхи. Он не хотел никого видеть, не хотел встречаться с кем-либо, кто имел хотя бы малейшее отношение к его прошлому и его прежней жизни, к Мэндерли, а тем более к Ребекке и ее смерти.

Этот дом был домом Беатрис, и я надеялась, что здесь он может справиться с собой и даже получить удовольствие от недалеких неторопливых прогулок по полям и тропинкам. Во всяком случае, так я говорила самой себе.

И я была безумно, невыразимо счастлива тем, что мы можем побыть здесь еще какое-то время, затем отправиться в Шотландию, а потом, после этого - я боялась даже себе признаться в своих надеждах, - после этого Максим расслабится, его покинут страхи, он поймет, как просто и легко находиться здесь даже дольше, поехать куда-нибудь еще, насладиться последними деньками золотой осени в одном из тихих, неведомых нам уголков Англии. Разве это не подействует на него бодряще и умиротворяюще? Вряд ли можно говорить о том, что ему здесь что-то угрожает в большей степени, чем за границей. Во всяком случае, до тех пор, пока мы будем держаться подальше от старых мест, от Мэндерли.