Миссионер - [62]

– Хрена с два! Ты её н-не знаешь, Американец… Она ж… К-кобра, одним словом…

– А ты ей на д-дудочке, – Аполлон поднёс руки к своим губам и заиграл на воображаемой дудочке, перебирая пальцами.

Вася вдруг оживился.

– С-слушай, Американец… А м-может, ты ей… того… н-на дудочке… Ты щас авторитет, т-тебя кто хошь п-послушается… – Вася задумался, жуя конфету. – Она в воскресенье к-как раз п-по ягоды собралась… Илюху у т-тёщи оставит… Если ты м-меня уважаешь, Американец, с-сделай доброе дело. Напросись с ней п-по ягоды, а?.. Она т-тебе не откажет – она тебя, з-знаешь, как уважает?!.. У тебя ж т-теперь тоже в воскресенье в-выходной. Т-тебе всё равно не хрен д-дома делать: ни хозяйства н-нету, ни д-детей…

– Я н-не знаю, как их с-собирают, – пожаловался Аполлон.

– Да херня, – воодушевился Вася, – она п-покажет… А ты ей, м-между делом, т-так это, как бы н-ненароком… м-мол, набрехала Зинка-то, б-блядища, про меня… Н-ну, п-придумаешь там что-нибудь… С-создай мне алюби, одним с-словом… Она т-тебе поверит…

– А ты н-не боишься её одну со мной в лес п-посылать?

Вася искренне, от души, засмеялся.

– О твоей м-моральной устойчивости, Американец, легенды уже с-складывают… А про М-машкину устойчивость, н-наверно, и в Америке знают…

– Л-ладно, я п-подумаю – попытался отвязаться от воскресной прогулки с Васиной женой Аполлон.

– А ч-чего там д-думать? Ты ж м-меня уважаешь… – трезво рассудил пьяный Вася.

– Уважаю… Л-ладно, с-сыграю, – сдался Аполлон.

Они ещё некоторое время выясняли и уточняли, уважают ли они друг друга. В конце концов выяснилось, что они самые уважаемые люди в мире. Вася порывался по этому поводу ещё сбегать куда-то за новой бутылкой самогона, но Аполлон, хотя и не без труда – сославшись на то, что завтра рано вставать и получать машину, удержал его. Они ещё раз поклялись друг другу во взаимном уважении и, удовлетворённые, расползлись по кроватям.

Глава XIII

"Портрет героя"

Утром Аполлон проснулся с тяжёлой головой. Васи уже не было. Аполлон прибрал немножко в комнате после вчерашней пьянки и с переполненной урной вышел на крыльцо своей кадепы.

На дороге, держа направление к плотине, в сторону своего дома, появился Вася с переливающимся всеми цветами радуги фонарём под глазом, и с вёдрами на коромысле, полными барды.

Аполлон подошёл к забору как раз в тот момент, когда Вася поравнялся с ним.

– Привет, Американец! – бросил Вася, слегка притормозив.

– Привет. А я смотрю, тебя уже нет…

– Да-а-а… Скотину-то всё равно кормить надо… Так ты не забыл, что обещал… – Вася говорил на ходу, не останавливаясь, – моей Машке… на дудочке… как ёх?

Аполлон озадаченно уставился вослед удаляющемуся Васе. Почесал в раздумье затылок, развернулся и направился за сараи, где была мусорная куча. "Что я обещал?.. Какая ещё дудочка?.. Какой такой ёх?.. Ёхреный бабай, что ли?.. Ничего не понимаю…"

Ещё издали он заметил, что возле претендента на лавры Пизанской башни стоит новое сооружение. Подойдя поближе, Аполлон понял, что это – преемник наклонившегося собрата. Построили, пока завод стоит, за те дни, за те дни, что он отлёживался в больнице.

Новый туалет, хоть и выполнен был по одному проекту со старым – единому универсальному проекту деревенских уборных во всём Советском Союзе, – был просторнее, стоял ещё ровно, а, главное, был чистенький, жёлтенький, как цыплёнок динозавра, и источал приятный и здоровый сосновый аромат.

Аполлон выбросил на мусорную кучу содержимое урны и открыл одну из двух дверей нового первейшей необходимости заведения.

В туалет приятно было зайти: чистота и порядок, никаких куч и даже специфического запаха, вместо него – пьянящий смолистый аромат соснового леса. Аполлону сразу бросилась в глаза какая-то надпись на задней стенке, сделанная мелом пляшущими корявыми буквами. Напрягая все свои познания в русском языке, он прочёл по слогам:

– Вот таварищи друзья,

Кругом дирки срать нельзя.

Сдеся плотники трудились

Штоп у дирку срать садились.

"Остроумно, – подумал Аполлон, – а, главное, по делу".

Он вдруг почувствовал позывы в организме, соответствующие близости данного заведения. Подумал, что у организма, наверное, вырабатывается условный рефлекс, независимо от воли мозга. Подходит человек к туалету, а организм каким-то своим чутьём определяет – ага, это туалет, пора давать команду расстёгивать штаны.

Аполлон закрыл на крючок дверь, взошёл на постамент, снял штаны и присел над дыркой.

Впереди, на стенке возле двери, на торчащем острие гвоздя висел большой обрывок газеты с жирным чёрным заголовком "ЗАРЯ КОММУНИЗМА". Поскольку Аполлон как всякий иностранец, прилежно изучающий иностранный для него язык, болезненно воспринимал в этом самом языке малейшие неуточнённости, то у него сразу, почти автоматически, возник справедливый вопрос: " Интересно, какая заря – утренняя или вечерняя?", сопровождаемый происходящим с шумом и под большим напором – следствием то ли коктейля, то ли "Красного мака", то ли их комбинации с килькой в томате, – опорожнением кишечника.

Аполлон повернул голову в сторону. К боковой стенке кто-то из его предшественников, размышляя о смысле жизни в самой спокойной обстановке человеческого существования, прилепил – видимо, слюнями, хотя, не исключено, что и чем-то другим – аккуратно вырванный из газеты клочок с названием какой-то статьи: