Миссионер - [60]

Аполлон испуганно замолчал, но Вася только от души рассмеялся, довольный тем, что его ожидания реакции собутыльника оправдались, и за полученным удовольствием не уловив особой разницы между "у вас" и "у нас".

– Это ж анекдот такой. А ты и поверил… – не то спросил, не то констатировал он.

Аполлон растерянно улыбался, не зная, что сказать.

Ухмыляющийся, удовлетворённый Вася разлил остатки самогона.

– Да-а-а, меньше чем по полстакана… – удручённо протянул он.

– У м-меня ж б-бутылка шампанского есть! – вдруг хлопнул себя по лбу Аполлон.

Он достал из холодильника шампанское, затем из тумбочки – пакет с конфетами.

– Это ты к какому празднику готовился? – спросил с некоторым удивлением Вася.

– Да так, – уклончиво протянул Аполлон.

Он с шиком открыл бутылку – получился и хлопСк, и не пролилось ни капли.

– Д-давай коктейль с-сделаем? – предложил он и, не дожидаясь согласия собутыльника, дополнил стаканы шампанским.

Они выпили, закусили килькой. Аполлон развернул конфету "Красный мак". Откусил. Конфета хрустнула, как чёрствый хлеб. Медленно жуя, уставился на оставшуюся в руке половинку.

– Эт-то что? – спросил он как бы самого себя.

– Ты что, ослеп от коктейля своего? Это ж конфета.

Вася развернул другую конфету, засунул её целиком в рот, захрумкал. Затем разгладил на столе обёртку, прочитал название:

– "Красный мак" называется… Ничего…

– А что ж она т-такая т-твёрдая? – Аполлон, следуя примеру Васи в случае с хлебом, постучал огрызком своей конфеты по столу.

– А какая ж она должна быть, по-твоему? – с ехидцей поинтересовался Вася.

На его лице можно было прочесть: "Ну вот, опять крыша поехала у человека".

– Н-не знаю… – неуверенно пробормотал Аполлон. – Мне раньше т-только м-мягкие п-попадались п-почему-то…

– Это где ж тебе такие конфеты попадались? – опять съязвил Вася и, как бы наставляя на путь истинный заблудшую овцу, назидательно изрёк:

– Дорогой ты мой Американец, запомни раз и навсегда: мягкие конфеты только с повидлом бывают.

– Д-да? З-значит, я что-то п-перепутал, – не стал протестовать Аполлон, сообразив, что здесь, в глубине России, он всё-таки меньше сведущ в местных тонкостях кондитерского производства, чем тот же Вася.

Он икнул, прожевав и проглотив, наконец, "красную маковину", а оставшейся в руке половинкой тыкнул в заплывший Васин глаз:

– Так, з-значит, она, М-машка твоя, т-тебе и дала?

Вася слегка отстранился от импровизированной указки и возобновил свой рассказ:

– Дала… Ты не смотри, что она – два мосла да ложка крови… Эта Зинка, трёпало, такие сплетни распустила… Уже, оказывается, и Наполеон там был, культёй своей, якобы, Катьке впёр. А с Петей, так, вообще, оказывается, они склещились, как собаки; в больницу, мол, их ночью возили разъединять, пока тут суматоха со взрывом была… Иванычу повезло ещё, что у него алюби было: он как раз на проходную зашёл, когда шарахнуло, так Атавизьма подтвердил. А то у него баба!.. Ты её видел? В два раза больше его самого – ни обойти, ни перепрыгнуть… – Вася щелчком отправил окурок к печке. – Жопа с ручками!

– У н-неё? – проикнув разжёванную за время рассказа вторую половину конфеты, спросил Аполлон.

– Не у неё, а она сама, – поправил его Вася, – Зинка эта, стерва. Я ей так и сказал прямо в глаза, когда встретил. Пизда ты, говорю, с ручками. А она: "Ой-ой, что ты, Вася, такое говоришь? И слова-то такого нету". Целку из себя строит, старая калоша… Да ей и горилла тот всандалить отказался б… Нет, ты смотри, Американец, как интересно получается: пизда есть, а слова, оказывается, нету. Так как её называть тогда?

– М-может, п-папайя? – неуверенно предложил Аполлон, слышавший такой псевдоним этой, действительно, очень деликатной части женского тела от знакомых кубинских эмигрантов. – Т-так её к-кубинцы зовут.

– А ты откуда знаешь, как кубинцы зовут?.. Я их, вообще-то, уважаю, – Вася поднял вверх сжатый кулак. – Но пасаран! Рот фронт!

Аполлон тоже поднял кулак и добавил:

– Патрия о муэртэ!

– А вот папаю не знаю, – Вася отрицательно покачал головой. – Не-е, это, вообще, ни в пизду, ни в Красную Армию. Уж сказал бы тогда, лучше, мамая.

Он зачерпнул из банки порцию рыжего месива, задержал на нём взгляд.

– Ты смотри, – сказал он удивлённо, указывая пальцем свободной руки на торчащую из ложки килькину голову, – у ней глаз-то – белый.

Перевернул пальцем голову на другую сторону.

– О! – обрадовался. – И второй тоже!

– З-значит, альбин-нос б-был, – резюмировал Аполлон, достав фужеры и наполняя их шампанским.

– Я тебе не про нос, а про глаза… Они у ней белые, – Вася поднял свой фужер. – Какие у тебя рюмочки… А в анекдоте они у ней чёрные.

– Очи чёрные, очи жгу-учие… – пропел Аполлон. – В к-каком анекдоте?

– А ты что, его не слыхал?

– Н-нет, – честно признался Аполлон, – д-давай выпьем, а п-потом ты расскажешь.

Они выпили, зажевали.

– Подожди, щас вспомню… – задумался Вася. – Ага… Брежнев с Рейганом поспорили, у кого народ лучше живёт. Ну, поехали в Америку, приезжают в деревню…

– К фермеру, – уточнил Аполлон.

– Ну, п-пускай к фермеру… Да ты не перебивай… На обед он подаёт всякие там блюда, салаты, фрукты-овощи… Ну, п-пообедали они. Брежнев говорит: "Хорошо у вас живут. Поехали теперь к нам". А у нас уже специальную семью в одной деревне для этого дела подготовили, предупредили, чтоб в грязь лицом не ударить. Ну, п-привозит Брежнев Рейгана к этому мужику, а у того на столе чего только нету – со всей деревни собирали. А посреди стола – целая тарелка чёрной икры. П-посмотрел Рейган, даже пробовать не стал, и говорит: "Да, у вас лучше живут – у п-простого мужика сколько икры чёрной на столе!" Ну, когда он уехал, Брежнев к мужику подходит и говорит: "Ну спасибо тебе, выручил. А, скажи, где ж ты столько чёрной икры взял?" "Да, – говорит мужик, – мы целую ночь всей деревней из килек глаза выколупывали".