Мисс Сильвер приезжает погостить. Гостиница «Огненное колесо» - [10]

Кэтрин оделась в тон комнаты. Зеркало в позолоченной раме над высокой каминной полкой отражало ее матово-синее домашнее платье, красивые волосы и гордый поворот головы. Она сразу же услышала шаги, которых ждала, вышла на узкую площадку у подножия лестницы и распахнула входную дверь.

– Джеймс, входи! Как хорошо, что ты пришел! Дай же мне на тебя посмотреть! Нам не стоит говорить, сколько лет прошло, верно?

Он был с непокрытой головой, в темном костюме, без пальто и шарфа. Когда она провела его в освещенную комнату, он рассмеялся и ответил:

– Глядя на тебя, можно подумать, что всех этих лет и не было. Ты не изменилась.

Она лучезарно улыбнулась в ответ:

– Правда?

– Ты стала красивее, но думаю, ты и без меня это знаешь. А я? Я получу какую-нибудь оценку?

Она смотрела на него с неподдельным удивлением. Когда-то он был красивым юношей; в сорок шесть он выглядел гораздо привлекательнее, чем можно было ожидать. Фотография, которой так гордилась тетя Милдред, не лгала. Она ответила, не переставая улыбаться:

– Думаю, самодовольства в тебе и так достаточно. – Потом она звонко рассмеялась и добавила: – Ох, Джеймс, как я рада тебя видеть! Подожди минутку, я принесу кофе. Моя помощница приходит только по утрам.

Пока Кэтрин не было, он осмотрелся. Некоторые предметы меблировки показались ему очень знакомыми, кое-что было вполне добротным. Наверное, мать обставила комнату. Надо повидать Холдернесса и выяснить, какие у него права с точки зрения закона. Если он решит продать имущество, то Гейт-Хаус тоже будет продан, и в этом случае он должен быть свободен от жильцов. Однако если Кэтрин получила его без мебели и платит за него аренду, выселить ее будет невозможно. Загвоздка в том, что письменного соглашения могло и не существовать, и ничто не указывает на то, что присутствие мебели из Меллинг-Хауса представляет собой сдачу в аренду меблированного помещения. Если бы это было так, то он мог бы отправить Кэтрин уведомление о выселении; однако если его мать подарила ей мебель, то это могло оказаться невозможным. Кэтрин – красивая женщина, красивее, чем двадцать пять лет назад – тогда она была полновата. Он подумал о Риетте. Она, вероятно, располнела – с такими статными девушками это иногда случается. Ей сейчас должно быть сорок три.

Кэтрин вернулась с кофейным подносом и, словно прочитав его мысли, спросила:

– Ты видел Риетту?

– Еще нет.

Она поставила поднос на столик с резной волнистой кромкой. Он помнил, что это ценная вещь. Он решил, что Кэтрин хорошо устроилась, даже слишком хорошо.

– Здорово было бы, если бы мы уговорили ее прийти, правда? Только дело в том, что она не выйдет из дома.

– Почему?

Кэтрин рассмеялась.

– Джеймс, дорогой, ты видно забыл, что за место Меллинг. Он не изменился.

Говоря это, она подняла телефонную трубку. Он подошел и встал с ней рядом; услышал щелчок поднятой трубки на том конце, а затем голос Риетты – как и Меллинг, он нисколько не изменился.

– Да?

– Это Кэтрин. Слушай, Риетта, Джеймс здесь. Да, стоит рядом. И мы оба хотим, чтоб ты зашла. А если собираешься использовать в качестве отговорки Карра и его девушку, мы оба, я и Джеймс, будем точно знать, что думать.

Риетта спокойно сказала:

– Я буду очень рада снова увидеть Джеймса. Не оставляйте для меня кофе, я уже выпила чашку.

Кэтрин повесила трубку и повернула к нему смеющееся лицо.

– Я так и знала, что это заставит ее прийти! Она не захочет, чтобы ты решил, что она избегает встречи с тобой.

– Почему она должна избегать меня?

– Да нет никаких причин. Странно, что вы оба так и не обзавелись семьями, правда?

Он ответил довольно резко:

– У меня не было на это ни времени, ни желания. В одиночестве движешься быстрее.

– Ты так быстро двигался?

– Достаточно быстро.

– Попал, куда хотел?

– Более или менее. Всегда есть новые горизонты.

Она со вздохом подала ему кофе.

– Ты, должно быть, пережил чудесные времена. Расскажи мне!

Риетта вошла в дом, на маленькую квадратную площадку у подножия лестницы, и повесила пальто на стойку перил. Она злилась, потому что Кэтрин хитростью вынудила ее прийти. Она сказала «нет» и подразумевала «нет», но отказаться снова, зная, что Джеймс слушает, – этого она не могла сделать. Ему, как и всем в Меллинге, должно быть ясно, что она встретится с ним по-дружески, но равнодушно. Она посмотрела на свое отражение в старом зеркале на стене. От гнева ее щеки пылали ярким румянцем. Она пришла в чем была – в старом красном домашнем платье. Оттенок был ей к лицу, длинные классические складки прибавляли статности ее фигуре. Она открыла дверь в гостиную и услышала слова Кэтрин:

– Как чудесно!

Джеймс поднялся и пошел ей навстречу.

– Здравствуй, Риетта.

Их руки соприкоснулись. Она ничего не ощутила. Гнев испарился, напряжение спало. Потому что это не был призрак, вернувшийся из прошлого, чтобы ее потревожить; перед ней стоял незнакомец – красивый, представительный незнакомец средних лет.

Он и Кэтрин сидели по обе стороны от камина. Она взяла стул и села между ними – чужеродный образ в пастельной комнате Кэтрин. Комната сразу же показалась тесной: слишком много лежащих повсюду безделушек, слишком много бледных нежных оттенков. Она сказала: