Мисс Кэрью - [92]

 УИЛЬЯМ БАКЛОУ,

Первооткрыватель Островов Сокровищ, а ранее

Капитан шхуны «Мэри-Джейн».

ТОМ ТРЕТИЙ

ГЛАВА I ИСТОРИЯ О ПРИЗРАКЕ, РАССКАЗАННАЯ МОИМ БРАТОМ

События, о которых я собираюсь рассказать, произошли с моим единственным братом. Я слышал, как он рассказывал эту историю много-много раз, никогда не меняя в в своем рассказе ни малейшей детали. Это случилось около тридцати лет назад, когда он бродил с альбомом среди Высоких Альп, подбирая сюжеты для иллюстрированной работы о Швейцарии. Войдя в Оберланд через перевал Бруниг и заполнив свой портфель тем, что он обычно называл «кусочками» из окрестностей Мейрингена, он отправился через большой Шейдек в Гриндлевальд, куда прибыл сумеречным сентябрьским вечером, примерно через три четверти часа после захода солнца. В тот день была ярмарка, и место было переполнено. В лучшей гостинице не было ни дюйма свободного места — тридцать лет назад в Гриндлевальде было всего две гостиницы, — поэтому мой брат отправился в другую, в конце крытого моста рядом с церковью, и там, с некоторым трудом, получил кучу ковров и матрасов в комнате, которая уже была занята тремя другими путешественниками.

«Орел» была примитивной гостиницей, — точнее, наполовину фермой, наполовину гостиницей, — с большими несуразными галереями снаружи и огромной общей комнатой, похожей на сарай. В одном конце этой комнаты стояли длинные печи, похожие на металлические прилавки, уставленные сковородками для жарки. В другом конце, покуривая, ужиная и болтая, собрались около тридцати или сорока гостей, в основном альпинисты, возницы и проводники. Среди них занял свое место мой брат, и ему, как и остальным, подали миску супа, блюдо с говядиной, бутыль деревенского вина и хлеб. Вскоре подошел огромный сенбернар и ткнулся носом в руку моего брата. Он, тем временем, разговорился с двумя итальянскими юношами, загорелыми и темноглазыми, рядом с которыми ему довелось сидеть. Они были флорентийцами. Они сказали ему, что их зовут Стефано и Баттисто. Они уже несколько месяцев путешествовали, продавая камеи, мозаики, отливки из серы и тому подобные милые итальянские безделушки, и теперь направлялись в Интерлакен и Женеву. Уставшие от холодного Севера, они, словно дети, жаждали того момента, который вернет их к родным голубым холмам и серо-зеленым оливам, в их мастерскую на Понте Веккьо и в их дом на берегу Арно.

Для моего брата было большим облегчением, когда, ложась спать, он обнаружил, что эти молодые люди были двумя его соседями. Третий постоялец уже был там и крепко спал, отвернувшись лицом к стене. Они едва взглянули на этого третьего. Все они устали, и всем не терпелось встать на рассвете, так как они договорились вместе прогуляться по Венгернским Альпам до Лаутербруннена. Итак, мой брат и двое молодых людей коротко пожелали друг другу спокойной ночи и через несколько минут были так же далеко в стране грез, как и их неизвестный спутник.

Мой брат спал крепко — так крепко, что, разбуженный утром шумом веселых голосов, он сонно сел на своих коврах, пытаясь понять, где он находится.

— Добрый день, синьор, — крикнул Баттисто. — Вот попутчик, идущий тем же путем, что и мы.

— Кристиан Бауманн, уроженец Кандерштега, производитель музыкальных шкатулок по профессии, ростом пять футов одиннадцать дюймов в своих ботинках к услугам мсье, — сказал тот самый постоялец, который спал прошлым вечером.

Он оказался прекрасным молодым человеком. Легкий, сильный, хорошо сложенный, с вьющимися каштановыми волосами и яркими глазами, которые, казалось, вспыхивали при каждом произнесенном им слове.

— Доброе утро, — приветствовал его мой брат. — Вы спали прошлым вечером, когда мы пришли.

— Спал! Еще бы мне не спать, проведя весь день на ярмарке и пройдя пешком весь путь из Мейрингена накануне вечером. Какая это была великолепная ярмарка!

— Действительно, великолепная, — сказал Баттисто. — Вчера мы продали камеи и мозаики почти на пятьдесят франков.

— О, так вы продаете камеи и мозаики! Покажите мне свои камеи, а я покажу вам свои музыкальные шкатулки. У меня есть очень красивые, с цветными видами Женевы и Чиллона на крышках, играющие две, четыре, шесть и даже восемь мелодий. Ба! Я устрою вам концерт!

С этими словами он расстегнул свой рюкзак, выложил на стол свои маленькие коробочки и завел их одну за другой, к восторгу итальянцев.

— Я сам помогал их делать, все до единой, — сказал он с гордостью. — Разве это не прекрасная музыка? Я иногда завожу одну из них, когда ложусь спать ночью, и засыпаю, слушая ее. Тогда я уверен, что мне будут сниться приятные сны! Но давайте посмотрим ваши камеи. Возможно, я смогу купить одну для Марии, если они не слишком дороги. Мария — моя возлюбленная, и мы поженимся на следующей неделе.

— На следующей неделе! — воскликнул Стефано. — Это случится очень скоро. У Баттисто тоже есть возлюбленная в Импрунете, но им придется долго ждать, прежде чем они смогут купить кольца.

Баттисто покраснел, как девчонка.

— Тише, брат! — сказал он. — Покажи камеи Кристиану и дай своему языку отдохнуть.

Но Кристиан не собирался менять тему разговора.

— Как ее зовут? — спросил он. — Баттисто, вы должны сказать мне ее имя! Она хорошенькая? Она темноволосая или светловолосая? Вы часто видитесь с ней, когда бываете дома? Она очень любит вас? Она любит вас так же, как Мария любит меня?