Мисс Чудо - [4]

— Но джентльмену положено вести праздную жизнь.

— Только не мне, — возразил Алистер. — К первому мая я должен найти способ самостоятельно содержать себя.

— Шесть месяцев, — пробормотал Гордмор. — У тебя еще полно времени.

— Надеюсь, что успею. Если к тому времени я не найду занятие, вынужден буду жениться на наследнице. Если же не сделаю ни того, ни другого, пострадают мои младшие братья.

Таково последнее слово лорда Харгейта.

После смерти отца герцогство и все прочие титулы, почести и привилегии наряду с большей частью семейной собственности отойдут Бенедикту, старшему брату Алистера. Как правило, права распоряжения крупной земельной собственностью распределяются именно таким образом, что позволяет не дробить их в течение многих поколений. Однако обязанность содержать младших сыновей перейдет к старшему сыну. Чтобы оградить Бенедикта от этого бремени, его светлость приобрел кое-какую земельную собственность, которую предполагал презентовать в качестве подарка по случаю вступления в брак одного из сыновей.

Сегодня он пригрозил продать часть собственности, предназначавшейся одному или обоим младшим братьям, чтобы на вырученные деньги приобрести пожизненную ренту для Алистера, если Алистер в указанные сроки не найдет себе занятие или жену с богатым приданым.

— Уму непостижимо! Только твой отец мог придумать подобный план, — сказал Гордмор. — Мне кажется, в нем есть что-то восточное.

— Ты имеешь в виду макиавеллиевское, — сказал Алистер.

— Наверное, нелегко жить, когда у одного из родителей такой сильный характер, — заметил Гордмор. — Однако не могу не восхититься им. Он блестящий политик. Об этом все в парламенте знают и трепещут перед ним. Ты не можешь не признать, что его стратегия превосходна. Он нанес точный удар в твое самое слабое место: использовал твое нежное отношение к двум неотесанным верзилам, которых ты считаешь младшими братьями.

— Слабые места не имеют к этому никакого отношения, — сказал Алистер. — Мои братья бесконечно досаждают мне. Но я не могу допустить, чтобы их обобрали из-за меня.

— И все же ты должен признать, что отец заставил тебя нервничать, а это уже немало. Я помню, что когда хирург предложил отрезать тебе ногу, ты сказал: «Какая жалость. Мы с ней так крепко привязаны друг к другу». Я стоял рядом и то плакал, то что-то бормотал, а ты, растоптанный почти до полусмерти, был хладнокровен, словно сам Железный герцог[1].

Сравнение было абсурдным. Войска под командованием герцога Веллингтона одерживали победу, тогда как Алистер всего лишь терпел, пока его не спасли.

А что касается его поведения, то почему, если уж он был таким спокойным, у него нет отчетливой картины того, что тогда происходило? Почему у него остались лишь обрывки воспоминаний?

Он повернулся спиной к окну и пристально вгляделся в человека, который не только спас ему жизнь, но и позаботился о том, чтобы он сохранил свои конечности.

— Тебе бы мои тренировки, Горди, — сказал он. — У тебя есть единственная старшая сестра, тогда как у меня два старших брата, которые лупили и мучили меня с тех пор, как я научился ходить.

— Моя сестра находила другие способы мучить меня, — сказал Гордмор.

Надев пиджак, он придирчиво оглядел свое отражение в зеркале. Он был светловолос, немного ниже Алистера и чуть более плотного, чем он, телосложения.

— Мой портной творит чудеса с куском ткани, — сказал Гордмор, — я трачу на одежду столько, сколько пожелаю, однако в элегантности тебе уступаю.

Больная нога Алистера подергивалась, требуя отдыха. Он отошел от окна и дохромал до ближайшего кресла.

— Дело в том, что сейчас в моде полученные на войне раны.

— Нет, все дело в тебе. Ты даже хромаешь с особым шиком.

— Уж если ты обречен хромать, надо делать это как следует. Гордмор улыбнулся.

— Как бы то ни было, я должен благодарить тебя, — сказал Алистер другу, — если бы не ты, лежал бы я сейчас неподвижно.

— Не неподвижно, — возразил Горди, — а разлагаясь. Насколько я помню, это активный процесс. — Он подошел к небольшому шкафчику и достал графин и бокалы.

— Я думал, мы идем куда-то поразвлечься, — сказал Алистер.

— Мы пойдем, — Гордмор наполнил бокалы, — но сейчас я хочу поговорить с тобой о канале.

Глава 1

Дербишир, 16 февраля 1818 года

Мирабель Олдридж вышла из конюшни и направилась по посыпанной гравием дорожке к Олдридж-Холлу. Когда она поворачивала к цветнику, из кустов неожиданно выскочил лакей Джозеф.

Мисс Олдридж недавно исполнился тридцать один год, однако выглядела она гораздо моложе. А сейчас — с растрепавшимися на ветру золотисто-рыжими волосами, раскрасневшимися щеками и сверкающими после прогулки глазами казалось совсем юной.

Тем не менее решение в этой семье принимала именно мисс Олдридж, и именно к ней, а не к ее отцу обращались слуги, когда возникали проблемы. Возможно, потому, что ее родитель сам нередко создавал проблемы.

Неожиданное появление запыхавшегося Джозефа подсказало ей, что сейчас одна из таких проблем и возникла.

— Прошу прощения, мисс, к мистеру Олдриджу пожаловал какой-то джентльмен. Говорит, что ему назначена встреча. Это правда, потому что мистер Бентон говорил, будто своими глазами видел, что имя посетителя записано в книге собственной рукой хозяина.