Мисс Черити - [70]
Но руки мои были заняты: я крепко держала свое удилище. Самостоятельно вытянув рыбу из воды, я торжествующе потрясала ею, трепещущей и скользкой, воздевая ее в руках к небу. Преподобный Браун, наблюдавший за схваткой, испустил не подобающее его сану «Гип-гип!».
Папа отправился к экипажу за второй удочкой, а эту, свою любимую, отдал мне. Когда солнце стало клониться к закату и в воздухе разлилась прохлада, папа вспомнил, что я хрупкое создание, и велел мне возвращаться домой.
Славно порыбачили.
Вот именно.
Какое-то время мы молча наблюдали за последними отблесками солнца в речной воде.
Я всегда хотел сына… которого так никогда и не было.
Мое сердце замерло. Зачем, зачем он портит такой момент?
Но сегодня я больше об этом не жалею.
Получи я другое воспитание, я бросилась бы ему на шею с криком: «Папочка!» Но я ничего не сказала и ничего не сделала, а просто пошла к тележке, запряженной осликом. «Н-но, Нефертити!»
И все-таки я чувствовала себя отчаянно счастливой.
Потом я не раз приходила рыбачить. Никто ничего об этом не знал, кроме преподобного Брауна, но он держал язык за зубами. Папа выдал мне рыбацкие сапоги; иногда я подтыкала подол платья, чтобы зайти в воду; я научилась забрасывать удочку, учитывая направление ветра, с берега или с реки. Я купила собственные удилища (с девятью и одиннадцатью коленами) и собственный набор разноцветных мушек (коричневых, темно-зеленых, темно-серых, желтых, бежевых, белых, из куриных перышек, а также из перьев куропатки, фазана, вальдшнепа и так далее). Я стала первоклассным ловцом на мушку, и еще не раз в мою честь раздавались возгласы «Раззява!».
Из Дингли-Белл я вернулась в добром здравии и прекрасном настроении. Но уже в октябре меня вновь одолели насморк, кашель и головокружения. Работа была в тягость. Мне оставалось закончить три эскиза, но работа над книжкой не продвигалась, ведь мне так и не удалось добиться хоть сколько-нибудь сносных изображений людей. Силуэты получались уже не такими безобразными и неправдоподобными, однако, если судить по лицам, нрав у моих персонажей был по-прежнему «довольно скверный». Но не могла же я рисовать всех людей только со спины. Я пользовалась любой возможностью попрактиковаться на живых моделях, и в тот день настал черед Ульриха.
Я напишу с вас ужасного месье, который собирается раздавить мадемуазель Дезире.
Если я увижу мышь в гостиной, именно так и поступлю.
Ах!
Так что нарисуйте меня свирепым!
Ноэль, присутствовавший на сеансе, принялся читать по памяти: «Старушка присела, сама не своя, и тихо сказала: „Ну, значит, не я!“»
Забавный стишок… Он напомнил мне о Табите.
Стоило моему крестнику (а ему еще не исполнилось и трех лет) оказаться в гостиной, продолжать беседу было уже невозможно. Но, похоже, герра Шмаля это нисколько не тревожило.
Как прошла свадьба в поместье Бертрам, Черри? Вы так и не описали платье невесты…
Кто-нибудь, сделайте так, чтобы этот ребенок замолчал!
По дороге домой я в душе смеялась и повторяла про себя детскую считалочку в такт шагам: тили-тили-тесто, жених и невеста… и постепенно у меня получилось: тили-тили-тесто, жених и невеста, осень настала, невеста убежала. И еще: тили-тили-тесто, жених и невеста, из дома утром рано невеста убежала! Считалочка преследовала меня и позже, когда я в одиночестве ужинала у себя, и потом, когда я уже ложилась спать. Тили-тили-тесто, жених и невеста, едет кот с усами на поиски няни.
Табита!
И снова я провела ночь без сна, думая о ней.
На следующий день из-за моего непрекращающегося кашля пришел доктор Пайпер. Начал он с того, что посетовал на высокую влажность в классной комнате.
Вы по-прежнему еле-еле топите эту комнату. Полагаю, ваша няня… Как же ее звали?.. Такая статная, красивая рыжая девушка…
Табита.
Да-да, Табита. Ей вечно было жарко…
Совпадение вдруг его ошеломило.
А не она ли обезумела после пожара?
Я подтвердила, что ее отправили в Бедлам.
Мне бы так хотелось с ней увидеться!
В самом деле?
Перед уходом он надел перчатки, шляпу, внимательно на меня посмотрел и повторил: «В самом деле?» Несколько дней спустя он заглянул к нам, чтобы сообщить: если я впрямь этого желаю, то могу навестить Табиту в Бедламе. Нужно спросить там доктора Барнаби Монро.
Но мой вам дружеский совет, мисс Тиддлер: не стоит ехать туда одной.
Я бы с радостью последовала его совету. Но кого я могла попросить меня сопровождать?
На следующий день Глэдис принесла мне визитную карточку на подносе. С именем мистера Эшли. На обороте он нарисовал какую-то цыганку с угольно-черными глазами и темными волосами. Нельзя сказать, чтобы этот рисунок мне льстил.
Я была рада, что мамы не оказалось дома. Мистера Эшли все реже приглашали в приличные дома. Скомпрометировав кузину Энн, он возобновил визиты к Лидии, теперь уже леди Хоуитт. Миссис Картер говорила, что, так и не женившись, он начал «кутить». Я не очень хорошо понимала, что это значит, но в памяти всплывали смутные образы из романов, где герои с расстегнутым воротом горланили песни в тавернах и требовали подлить им еще рома, громыхая кружками по столу. Я спустилась в гостиную, где нашла дремлющего в кресле мистера Эшли. Завидев меня, он подскочил и приветствовал меня нарочито торжественно. Но выглядел он усталым, как человек, ведущий беспорядочный образ жизни.
