Мисс Черити - [30]

В тот же момент я забыла, где нахожусь. До сих пор я была знакома с театром только по пьесам Шекспира. Меня словно перенесло на сцену. «Месть барона в маске» всецело захватила мое внимание: множество персонажей выскакивали из-за кулис по поводу и без повода. Отец Несчастной, граф Дортмунд, брошен за решетку по обвинению в измене Черному Принцу[7]. Мать не вынесла горя и умерла на руках у дочери. Граф, которому неизвестно по какой причине отрубили нос, теперь сидел взаперти в башне замка, а брат Черного Принца, который, по всей видимости, и был предателем, пытался силой склонить Несчастную выйти за него замуж. Хотя мне казалось, что у брата Принца во втором акте уже были жена и дети. Впрочем, я могла спутать его с братом графа Дортмунда, который имел незаконнорожденного сына от крестьянки и скрывал это. Зрители пару раз на всякий случай освистали всех злодеев пьесы и забросали апельсиновыми корками незаконнорожденного сына (чего он, по-моему, совершенно не заслуживал). Все два часа, что шла драма, я терялась в догадках, кто же тут на самом деле барон в маске. Ведь граф, пусть и носивший кожаную нашлепку на носу, бароном все равно быть не мог. Когда наконец занавес опустился, я почувствовала себя совсем без сил.

Последовавший фарс напомнил мне дни детства, когда Мэри брала меня с собой на рынок и разрешала задержаться на минутку перед уличным балаганом. Персонажи по очереди колотили друг дружку, а потом пели дуэтом, заверяя всех, что в жизни случаются счастливые мгновения. Во время антракта Филип выглядел изможденным. У него разыгралась мигрень, и он хотел уйти.

Энн

Но мы же еще не видели Кеннета Эшли! Он наверняка играет в комедии. Я должна увидеть, как он играет!

Мне тоже было бы обидно уйти и даже не взглянуть на мистера Эшли, пусть даже я немного волновалась, не начнут ли зрители высмеивать его, как остальных актеров. В конце концов Филип позволил себя уговорить, ведь в глубине души и ему было любопытно, как мистер Эшли станет выкручиваться.

Я вспомнила «Ложные клятвы» с первых реплик Анжелики и служанки. Пьесу я знала наизусть. Анжелика выглядела как сестра-близнец Несчастной из первой пьесы, только ее голову венчала невероятной высоты башня из буклей, а одета она была в платье с кринолином. Хотелось бы, чтобы она выглядела не такой вялой и пореже закатывала глаза. Потому что как же иначе в нее влюбится мистер Эшли (если он играет Леандра)? Он появился в третьей сцене.

Энн

Это он! Вот он! Смотрите, смотрите, Черити, это он!

Да, это был Кеннет Эшли. Он играл Леандра. Кеннет непринужденно вышел вперед, одетый при этом весьма странно: короткие панталоны до колен, белые чулки и туфли с пряжками. Рубашка с кружевным жабо и обтягивающий камзол завершали его наряд.

Голос

А этот еще откуда взялся? Это что, тот ублюдок?

Мистер Эшли оказался единственным актером, кто не играл по три-четыре разных роли. Его первые реплики утонули в шуме обсуждавших его голосов; но вот он уже решил переодеться в Лизетту, чего почти никто не расслышал, и ушел со сцены вместе со своим слугой. Зрители так и не поняли, что скоро он вернется в роли Лизетты. Я заранее сгорала от стыда. Какой-то толстяк в партере пьяным голосом отпускал грубые шутки в адрес актеров.

Леандр — мистер Эшли — вернулся в восьмой сцене, и на этот раз на нем было платье и чепчик субретки. Кудри обрамляли его загримированное лицо, и он выглядел — о Боже мой! — неописуемо.

Встретили его дружным свистом, а толстяк выдал такие скабрезности, что правила приличия не позволят мне их здесь воспроизвести. Но мистер Эшли, будто привычный ко всему, нисколько не смутился. Он семенил, изображая кокетливую скромницу. Месье Оргон, отец Анжелики, принялся за ним ухаживать и даже протянул руку к декольте. За что так получил по пальцам, что его лицо исказилось от боли и изумления.

Зал захохотал — и тут произошла разительная перемена.

Все смеялись уже не над мистером Эшли: это он всех смешил. Полудевочка-полумальчик, смешной и обаятельный, превосходный клоун. Когда он скрылся за кулисами, все замерли в ожидании его возвращения; это напомнило мне тот день в библиотеке Бертрамов, когда все застыли, уставившись на дверь, в которую он вышел. Тогда, вернувшись, мистер Эшли воскликнул: «Будем ставить пьесу!»

Теперь он — душа пьесы, герой этого нищего театра. Рядом со мной хохотали Энн и Филип: Энн — долгим заливистым смехом, а Филип — короткими смешками, словно через силу.

Когда мистер Эшли сорвал с головы чепчик и бросился к ногам Анжелики, чтобы признаться в любви, все дамы и барышни в партере и ложах принялись прикладывать платочки к глазам. Мистер Эшли завоевал сердца всего зала.

Занавес опустился, и Филип захотел немедленно уйти, чтобы не смешиваться с толпой.

Филип

Боже всемилостивый! Как же это вульгарно!

Но его глаза были еще влажны от смеха.

Энн

Нельзя же просто так уйти и не поздороваться с Кеннетом!

Филип

Нашей кузине срочно нужно домой, не правда ли, мисс Черити?

Я кивнула. Казалось, я ушла из дома уже очень-очень давно и прожила несколько жизней: меня преследовал брат Черного Принца, колотил муж, за мною ухаживал мистер Эшли.