Мисс Черити - [2]
Закройте крышку и живо бегите в гостиную! Матушка зовет.
Перед тем как отправить мышку во тьму шляпной картонки, я полюбовалась ею еще раз. Потом умоляюще взглянула на няню.
Фу, мисс Черити!
Снова услышав эти слова, я немного успокоилась: значит, Табита хоть и не одобряет меня, но выдавать не собирается. На следующий день она даже раздобыла клетку. Не думаю, что Табита покрывала все мои проделки только по доброте душевной. Скорее она считала меня ребенком испорченным и, чтобы лишний раз в этом убедиться, сама же подбивала меня на проказы.
Мышка, которую я нарекла «Мадам Петипа», не все время сидела в клетке. Я часто оставляла дверцу открытой, и Мадам, пользуясь случаем, высовывала оттуда нос и топорщила усики. Она дерзко взбиралась по руке на плечо, щекотала шею и путалась в волосах. Я старалась кормить ее здоровой пищей, свежими овощами и птичьим кормом. Но она все равно потрошила мою тряпичную куклу и грызла отвороты кожаных ботинок. А когда я ее отчитывала, она садилась на задние лапки, сворачивала хвостик колечком и начинала умываться так потешно и грациозно, что было невозможно долго на нее сердиться. К тому же она оказалась прирожденной акробаткой: ей приглянулся кукольный домик, и она юркала в него через окно, карабкалась по лестнице и выбегала через слуховое окошко. Усатая мордочка то вдруг появлялась в каминной трубе, то исчезала, будто кто-то дергал Мадам снизу за хвост. Внутри она тотчас принялась наводить свой порядок — обгладывать кукольную мебель и разбрасывать по полу помет, похожий на маленькие колбаски.
Спустя некоторое время Мадам Петипа представила мне свою приятельницу — Мисс Тютю, поменьше и поокруглее. Кроткая Мисс Тютю могла тихо просидеть все утро в моем кармане, но по ночам я слышала, как обе носятся по детской и пищат. «Просто нашествие какое-то!» — причитала Табита. Но это было только начало.
Мир вокруг меня, казавшийся раньше мертвым и иссохшим, как кости из книги пророка Иезекииля, был на самом деле полон жизни. В заброшенном саду позади нашего дома таились сокровища: птичьи гнезда и кротовые норки, муравейники и пруд с головастиками.
Однажды мне прямо в руки свалился птенец, и я отнесла его в детскую с таким же ликованием, какое испытала в день знакомства с Мадам Петипа. Я устроила его в коробке, выстеленной сеном из яслей нашей старой кобылы, и принялась впихивать в него хлебные шарики, размоченные в молоке. На следующий день он умер: я перекормила его овсянкой. Конечно, я горевала по нему, но не так сильно, как по Мадам Петипа. Ее сгубило обжорство. На десерт она любила полакомиться свечными огарками; и вот однажды, карабкаясь по канделябру, она сорвалась и рухнула вниз. Я помогла ей встать на лапки, и она удалилась нетвердой походкой. В тот же вечер я нашла окоченевший трупик на лестнице ее любимого кукольного домика.
Вечный круговорот рождений и смертей стал первым уроком, который преподнесла мне жизнь. В день похорон Мадам Петипа я полезла в карман за носовым платком, но вместо него достала слепого крохотного слизнячка, при виде которого няня в ужасе закричала. Мисс Тютю разродилась в кармане моего фартука восемью крошечными мышатами, и более опытный натуралист на моем месте наверняка бы задумался, точно ли мышь Петипа была Мадам.
На другое утро, едва проснувшись, я подбежала к фартуку. Увы, карман был пуст — мышата исчезли. Тогда я винила во всем Табиту, но, познакомившись с мышами ближе, поняла, что Мисс Тютю сама же и слопала свое потомство. После такого мышеубийства она уже не осмелилась показаться мне на глаза.
В то время мы жили в новом доме на такой же новой улице Западного Бромптона. Лондон, разрастаясь, постепенно поглощал пригород, но из окна детской все еще виднелись луга и сады. Иногда появлялись и дикие звери. Припоминаю, как однажды к нам в сад через ограду забрался ежонок, вероятно, сбежавший от матери-ежихи. Я принесла его в подоле фартука домой, назвала Диком и накормила молоком и сырыми яйцами. Дик свернулся клубком в гнезде из листьев, которое я ему соорудила, и замер. С видом знатока я пояснила Табите, что еж впал в спячку.
Дик так преуспел в искусстве спячки, что стал твердым как камень и в конце концов начал разлагаться. Невыносимый запах разлился по детской.
Дика сменил Джек, с ним мне повезло больше. Выяснилось, что Джек — любитель поесть, его отменный аппетит прорезался после того, как я обнаружила его страсть к хрустящим улиткам. Джек жил у меня больше пяти лет, но однажды таинственным образом исчез — возможно, выбросился из окна.
Я обожала лечить животных, и такая возможность подворачивалась мне довольно часто. Однажды я подобрала красивого дрозда с поломанным крылом. Из палочек и шнурков я соорудила шину: я решила, что надо обездвижить крыло, пока мать-природа будет делать свое дело. История с птенцом, который подавился овсянкой, кое-чему меня научила, поэтому дрозд получал земляных червей, нарезанных аккуратными кружочками. Через несколько дней мать-природа доделала свое дело — дрозд скончался.
Позже, поразмыслив, я поняла, что черви, слизняки и улитки, которыми я пичкала птиц и ежей, — тоже творения природы и достойны самого пристального внимания. Не уверена, впрочем, что мое внимание их очень радовало.
