Мишка Forever - [11]

***

Двадцатое января 2006 года, пятница... Я задумчиво смотрю на свой Acer"овский монитор. Всё верно, двадцать лет, день в день. Я отключаю компьютер и набираю на селекторе пост охраны.

- Андрей? Это Токмаков. Молодец, что понял... Минут через двадцать-тридцать должен подъехать Михаил Алексеевич с мальчиками. Да, Соболев... С какими, - с Вадькой моим и с Егором. Да. Да погоди ты! Ты мальчишек к компьютерщикам не пускай, там всё равно никого нет, пусть сразу ко мне поднимаются. Авдонин? Чего он там забыл? Ясно... Ну, всё равно не пускай. Да, нет, не надо, я сам попозже зайду. Всё.

Ну, Мишка, ну, зараза! Ну, ладно, отметить, так отметить. Да и мальчишки с Нового Года не виделись. Пойти переодеться, что ли... Матери нужно позвонить, сказать, что у нас Соболев ночует с Егором. Вот маме позвонить надо обязательно! Предупредить её, чтобы она подальше всю обувь убрала, Мишка же и Бормана с собой привезёт! В прошлый раз тот уже сожрал у меня пару туфель. Свинья, а не собака! Причём сожрал со скоростью, поразившей даже Мишку с Егоркой. Предупреждал я их, - не заводите себе крокодила, купите мопсика какого-нибудь, маленькое что-нибудь такое, чтобы газетой свёрнутой прихлопнуть можно было, в случае чего. Нет ведь, немецкую овчарку им захотелось! Впрочем, им от Бормана достаётся и без моих занудных напоминаний типа: - Ага, я же вам говорил!

Я смотрю в зеркало. Так переодеться мне или не переодеваться? Вот в чём вопрос. Переоденусь. Так, вот тут у меня прикидик висит, - новая волна в линейке Miu Miu от Prada. А что? Очень даже ничего. Как это там? "Молодо, задорно, по-спортивному энергично!" И что-то ещё в этом роде. Я, сняв свой костюм от Trussardi, переодеваюсь в шмотки, купленные мною с Вадькой в Милане. По его, кстати, настоянию...

Из зеркала на меня смотрит очень даже приятный парень, да какой там парень, - пацан, года двадцать три от силы. Вот ведь... И когда же я буду выглядеть соответственно своему возрасту и положению? Даже шрам мой легендарный, даже он солидности мне не добавляет. А ведь тридцать три года в этом году стукнет, - возраст Христа. Мальчишка! Да нет, это не плохо, забавно это, даже, но поднадоело мне, что моего сына, когда мы вместе, принимают за моего младшего брата. Особенно, если этот спортивный гоночный таракан, - Вадька, я имею в виду, кто ж ещё, - так вот, если он начинает вести себя как... как эскимос впервые в жизни попавший на стриптиз-шоу! А по большей части именно так и происходит, - это его обычное, природное состояние... Ну и хвала всем Богам! Всё-таки отошёл пацан после смерти Тани, а ведь я думал, было... Да, любил Вадька нашу маму, да и как же иначе-то. Эх, Татьяна, Танька ты моя... Селектор, блин, надрывается!

- Да! Уже? Ладно, Андрей, спасибо.

В дверь моего кабинета бьётся тяжкое цунами. Ёлки! Замок, что ли, захлопнулся?

- Счас! - торопливо ору я. - Дверь, дверь оставьте! Вот ведь морковкин бог, замок этот...

Дверь бы мне только менять не пришлось! Хлипковата она для этих троих, что стоят сейчас за ней.

- Открываю! - снова ору я, отстраняясь, чтобы не задело.

- Папа! У нас Борька мороженку сожрал! Баскин, шоколадную! Класс, да? - сразу, с порога, довольно вопит мой сын.

- Здравствуйте, дядя Илья, - Егор, как всегда, застенчиво, пожимает мою руку. - Вадик, ты ж сам ему эту мороженку дал.

- Я хотел время засечь, за сколько Борман справиться, так он даже ни вот секундочки не чикался, - раз и нету! Пап, а давай у них Борьку украдём, или такого же купим! - тут же поправляется Вадька, покосившись на хозяев Бормана.

Я потрясённо смотрю на сына. Этот ребёнок не устаёт меня поражать все одиннадцать лет своей яркой жизни.

- Ты чего это заперся? - Мишка, огромный, красивый, пахнущий морозом и машиной, обнимает меня.

- Да, замок этот. Вадька, не лезь к компу, - сто раз тебе сказано было, нету тут игрушек. Сейчас, Мишка, я оденусь, и поедем.

- Погоди, Ил, дельце есть небольшое.

- Дельце? Вадька, блин горелый! Егор, тресни ему по башке, - у тебя рука полегче... Что ещё за дельце?

- Ребята, а может, вам немножко с Борманом пойти поиграть? - говорит Мишка мальчикам.

- Можно, Ил-Илья? - тут же загорается Вадька.

- Папа, а не Ил-Илья, - привычно поправляю я сына. - Какие игры, на улице мороз минус тридцать! Мишка, ты чего это?

- Егор, держи ключи от машины, замёрзнете, сразу внутрь залазьте, только смотри, Вадика на водительское место не пускай.

- Ил, мы пошли!

- Да папа же, а не Ил! Капюшон натяни! Вот... постой, воротник я тебе повыше подтяну. Слушай, Мишка, ты вот, как чемпион России по самбо, ты как относишься к мерам физического воздействия по отношению к мальчикам? Да не крутись ты! Порка, например... Вадим, где вторая перчатка?

- Была... - растеряно говорит Вадька.

- Держи, - Егор потягивает моему сыну перчатку, которую он подобрал с пола

- Ну, давайте, мы не долго.

- Мишка, ты что задумал? - я смотрю, как он роется в своём шикарном портфеле, моём подарке из Берлина.

- Вот, это первое, - он протягивает мне бумагу чрезвычайно официального вида. - Читай.

- Так. Постановление Магнитогорского городского... в связи с особыми обстоятельствами... так, основываясь на желании сторон... Ого! Признать Ткачука, Егора Викторовича... 1993-го года рождения... так, так... с присвоением ему фамилии и отчества усыновителя и именовать впредь: - Соболев, Егор Михайлович. Ну, блин! Наконец-то! Когда?