Миры Уильяма Моррисона. Том 1 - [39]

Должно быть, Берроуз подал сигнал, потому что прибежала собака и уставилась на обоих мужчин.

— Успокойте собаку, — сказал Бэйлс. — Нам нужно просто поговорить.

— О чем? — спросил Берроуз.

— Насколько вы оказались умны. И насколько глуп был я. Очень умно, Берроуз, найти такой тайник. Вы закончили учебник Стюарта, не так ли?

— Этого требовала дружба.

— Но не только. Это дало вам шанс вставить вашу довольно-таки небольшую формулу прямо в середину напыщенной речи Цезаря. Вы знали, как учат в школе латынь. Вы знали, что дети будут переводить все, не вникая в смысл.

— Никто никогда не задумывался над Цезарем, — сказал Берроуз.

— Конечно, вы правы. Когда дети дошли до формулы, то перевели ее дословно, не задумываясь над смыслом, как не задумывались над ним до этого места. Но одного я не понимаю. А как насчет учителей?

— Я единственный учитель латыни.

— Вы уверены в этом? — спросил Бэйлс.

— Стюарт пользовался бы своим учебником, но он умер. Я издал книгу на собственные сбережения. Именно поэтому я без труда смог вставить в текст формулу. Когда я переехал, то забрал учебник с собой. Но я не рекламировал его, и ни один учитель латыни не слышал о нем.

— Таким образом, экземпляры этого учебника есть только в двух средних школах?

— И кое-что на складе, — сказал Берроуз. — Когда-нибудь их тоже продадут.

— Но разве в другой школе ими не пользуются?

— Разумеется, нет. Когда приходит новый учитель, он пользуется своим учебником. Зачем ему нужен другой, в котором материалы расположены не так, как он привык их давать?

Бэйлс кивнул.

— Вы рассчитали, что учителя это не прочитают, а дети не поймут. Однако, все экземпляры этого учебника будут храниться. И кто-нибудь в будущем прочитает его из праздного любопытства. Или появится учитель, который решит сэкономить деньги, и воспользуется уже имеющимся учебником. В результате, он будет прочитан. И понят.

— На это я и рассчитывал. Но я надеялся, что это будет в то время, когда люди начнут жить по-другому. А не сейчас. Вы с кем-нибудь говорили о своей находке? — спросил Берроуз.

— Нет.

Собака тут же напряглась.

— Я не дурак, — сказал Бэйлс. — Если со мной что-нибудь произойдет, особенно здесь, мои наниматели поймут, что я докопался до истины. Если проследят мои действия за последние дни и узнают, что я унес домой ваш учебник и словарь латинского языка, и откроют истину. Если же со мной ничего не произойдет, то все останется в тайне.

— Я не могу рисковать. Я очень не хочу, но вынужден вас убить. Мне придется избавиться от тех книг, даже если я сожгу школу…

— Вы только выдадите себя. Не паникуйте, Берроуз. Если совесть заставила вас отказаться от миллионов, то почему вы думаете, что они не может заставить меня отказаться всего лишь от десяти тысяч, плюс премиальные?

— Не знаю. Я не могу рисковать.

— Да можете, — сказал Бэйлс. — Вы просто должны рискнуть. Позвольте напомнить вам, что я — химик. Я прекрасно понимаю, как легко можно изготовить эту взрывчатку. Если ваша тайна раскроется, все начнут производить ее. И зачем мне тогда десять тысяч долларов, когда все в итоге взлетит на воздух? Я должен держать рот на замке ради собственной безопасности. К тому же, у меня есть жена и ребенок. Для вас это что-нибудь значит?

— Не знаю, — холодно сказал Берроуз. — Я знал мужчин, у которых тоже были жены и дети…

— Я хочу, чтобы мой сын жил спокойно. До свидания, Берроуз. Когда к вам придут в следующий раз, ничего не говорите. Вообще ничего, даже рта не открывайте.

Собака была настороже, но Берроуз не подавал ей сигнала. Бэйлс пошел к двери, но возле нее остановился.

— Еще одно, — сказал он.

— Что именно?

— Будьте вы прокляты, что поделились со мной этой тайной. Вы думаете, я теперь буду спокойно спать по ночам?

Fantastic Universe, June 1955

ВАРВАРЫ

Красивым миром оказались эти Геспериды, планета младшего брата Солнца, и при более удачных обстоятельствах Мэл Вентнер с женой Хелен любовались бы ею. Они приземлились на широкой, покрытой изумрудной травой равнине, на которой лучи маленького солнца играли и переливались, словно на россыпях изумрудов. Содержание кислорода оказалось немного выше обычного, и от этого, наряду с маленьким тяготением — планета по массе была в половину меньше Земли — они все время пребывали в возбужденном состоянии. Но пока Мэл рассматривал окрестности, стоя возле стофутового космического корабля, доставившего их на Геспериды, его вдруг охватило какое-то оцепенение. К счастью, это продлилось только мгновение. Когда оно прошло, он вернулся на корабль и закрыл за собой люк.

Жена вопросительно поглядела на супруга.

— Я почувствовал луч сканера, — пояснил Мэл. — Думаю, лучше нам оставаться внутри, в безопасности…

На верху приборной панели внезапно вспыхнула крошечная лампочка, а через секунду — вторая, у основания. Хелен спокойно припудрила носик крошечным пульверизатором, который носила на пальчике, как колечко, затем осмотрела панель.

— Кажется, к нам подбираются с обеих сторон. Без сомнения, война начинается.

— Примите нашу сторону, чтобы уютно устроиться в нейтральной зоне, — пробормотал Мэл. Корабль содрогнулся, когда в него ударил энергетический луч. — Интересно, а какая сторона является нашей? Будет печально, если нас выведут из строя наши же союзники.