Миры Роджера Желязны. Том 18 - [6]

— Тебе не придется ее ни к чему принуждать, — сказал Уэстфолл. — Это уж мое дело. Просто предоставь ее в мое распоряжение.

Гермес подумал, потом сказал:

— Уэстфолл, буду с тобой откровенен. Обладание магией повредило твой здравый смысл. То, что ты придумал насчет Илит, никуда не годится. Ты лезешь в такие дела, куда человек опытный не полез бы ни за какие коврижки.

— Молчи! Делай, что говорят! — Глаза Уэстфолла расширились и засверкали.

— Будь по-твоему, — вздохнул Гермес и с помощью заклинания перенесся из комнаты, дивясь, как безошибочно люди находят неприятности на свою голову. Перед ним уже брезжил многообещающий план, сулящий выгоды ему и остальным олимпийцам, которые ныне прозябали в призрачном мире, так называемом Посветье. Однако прежде надо раздобыть для Уэстфолла Илит, а это задачка не из легких.

Глава 6

Гермес перенесся в одно из своих излюбленных мест: древнее капище на острове Делос в Эгейском море, выстроенное в его честь несколько тысячелетий назад. Там сел и, глядя на виноцветное море, принялся обдумывать ситуацию.

Несмотря на свою принадлежность к двенадцати главным олимпийцам, Гермес избежал участи остальных богов, когда вся греческая мифология развалилась к чертям собачьим вскоре после смерти Александра Великого и зарождения суеверного византийского рационализма. Другие боги не сумели приспособиться к изменившемуся эллинистическому миру, и, когда возникла новая религия, они оказались обречены. Почитатели разбежались, богов объявили выдумкой и отправили вести призрачное существование в Посветье. Это мрачное место больше всего походило на греческий аид. Гермес радовался, что не оказался там же.

Трисмегистус пережил распад древнегреческого мировоззрения благодаря своим давним связям с магией. Он с древности почитался за ловкость рук, и новую отрасль знания назвали его именем. «Корпус Герметикум», приписываемый Корнелию Агриппе и другим, лег в основу ренессансной магии; Гермес стал ее верховным божеством.

Он сумел быть полезным человечеству и в другом: например, находил потерянные вещи, к тому же слыл покровителем медицины из-за кадуцея, памятного подарка от древних египтян, которые чтили его под именем Тот.

По сравнению с другими богами Гермес всегда считался благожелательным и доступным, охотно беседовал со многими магами, те же всегда призывали его со всем возможным почтением. Теперь его впервые вызвали насильно и заставили повиноваться, не считаясь с его желаниями. Гермесу это не нравилось. Беда в том, что он не знал, как выкрутиться.

Он размышлял, сидя под дубом и глядя на море, когда услышал тихий, шелестящий голос. Гермес прислушался. Голос обращался к нему:

— Сынок, у тебя, похоже, что-то стряслось?

— Это ты, Зевс? — спросил Гермес.

— Да, я, — отвечал Зевс, — вернее, моя призрачная сущность. Истинное же мое «я» — в Посветье, где томимся мы все. Кроме тебя, конечно.

— Не моя вина, что меня оставили в качестве Гермеса Трисмегистуса.

— Я тебя и не виню, сынок. Просто говорю, как есть.

— Не понимаю, как ты здесь оказался, — произнес Гермес. — Хотя бы и в виде призрачной сущности.

— У меня специальное разрешение — являть свою призрачную сущность всюду, где зеленеет дуб, и это не так плохо, учитывая изобилие дубов и нынешние мои обстоятельства. Так все-таки что тебя беспокоит, Гермес? Скажи своему старому папочке.

Гермес колебался. Он, вместе с прочими олимпийцами, не доверял Зевсу. Все помнили, как тот обошелся со своим отцом Кроном — оскопил бедного старичка и выбросил его мужское достоинство в море. Подобной участи страшился и сам Зевс и потому следил, чтоб никому не представился сходный случай. Мысль эта страшно угнетала Зевса, его коварство и непостоянство проистекали исключительно из нежелания однажды проснуться кастратом. Гермес знал все это, но знал и другое: Зевс вполне способен дать дельный совет.

— Отец, человек подчинил меня своей власти.

— Неужели? Как такое вышло?

— Помнишь печати, которыми царь Соломон подчинил себе многих природных духов? Так вот, они еще не окончательно вышли в тираж.

Гермес поведал все по порядку и заключил:

— И что мне теперь делать? Зевс пошелестел листьями.

— Этот смертный ловко тебя заполучил. Играй дальше, но держи ухо востро. Когда подвернется случай, действуй решительно и быстро.

— Это и так понятно, — сказал Гермес. — Зачем повторять очевидное?

— Потому что знаю я вас, совестливых! Ты, сынок, повелся с этими новыми людьми и набрался у них всякой зауми насчет старых богов. Развесил уши. Возомнил невесть что об их магических штучках. Уясни наконец: всякая магия — всего лишь власть, а любая власть на девять десятых — обман.

— Ладно, хватит меня учить, — отвечал Гермес. — Лучше скажи, как раздобыть Уэстфоллу его бесовку.

— Это как раз самое простое. Отправляйся к своей сестре Афродите и одолжи у нее шкатулку Пандоры. Последнее время она хранит там свою бижутерию. Выйдет отличная душеловка.

— Конечно, душеловка, как я не подумал! И что мне с ней делать?

— Ты у нас великий маг. Пораскинь мозгами.

Некоторое время спустя Гермес появился на Йоркском кладбище, переодетый чудаковатым старым джентльменом. Под мышкой он держал сверток из коричневой бумаги, перевязанный бечевкой. Подойдя к Илит, Трисмегистус изменил голос и сказал: