Миры Клиффорда Саймака. Книга 9 - [143]
Ее голос пресекся. Она провела рукой по глазам, поднялась и ускользнула в темноту.
— Она любила Эндрю, — сказала Диана. — Ведьма и отшельник…
— Мы все любили его, — отозвался Данкен, — несмотря на занудливость, избытком которой он отличался.
Да, Эндрю был занудлив, однако у него не отнять мужества. Он был истинным ратником Господа, стал им еще в ту пору, когда сам себя именовал отшельником, и принял смерть, как и положено тому, кто сражается во Имя Божье. Эндрю и Красотка — ратник Господа и маленький терпеливый ослик. Мне будет не хватать их, подумал Данкен.
Издалека донесся протяжный стон — над болотом вновь раздавался плач по миру. Что ж, сказал себе Данкен, отныне в мире станет меньше слез. Орда исчезла, а потому людям будут досаждать только их собственные невзгоды. Так что стервятницам на Острове скорби придется потуже затягивать пояса.
Диана поставила свою тарелку на землю и потянула Данкена за рукав.
— Пойдем со мной, — попросила она. — Одна я не наберусь смелости. Хотя бы постой рядом, ладно?
Диана обогнула костер и подошла к Шнырки, который уплетал за обе щеки свою долю рыбы. Она протянула гоблину обнаженный клинок.
— Этот меч не может принадлежать человеку, — сказала она. — Будь добр, возврати его Малому Народцу. Пусть хранят его у себя, пока он не понадобится вновь.
Шнырки вытер руки о траву и принял у Дианы меч. В глазах гоблина заблестели слезы.
— Выходит, миледи, вам известно, кто владел мечом? Диана молча кивнула.
— Хорошо, — проговорил гоблин, — мы принимаем его, будем беречь и почитать. Возможно, однажды он снова потребуется кому-то из людей. Но никто из них, миледи, не сравнится с вами.
— Пожалуйста, передай Малому Народцу, что я благодарю их за честь, — сказала Диана.
— Мы знали, что вам можно доверять, — ответил Шнырки. — Если что, вы в Стэндиш-Хаусе?
— Да, — отозвалась Диана. — Мы отправляемся туда поутру.
— Мы как-нибудь соберемся и навестим вас.
— Будем ждать, — сказала Диана. — Обещаю пироги с элем и танцы на лужайке. — Она повернулась к Данкену и взяла юношу за руку. — А теперь пускай наступает завтра…
