Миры Филипа Фармера. Том 19. Ночь света. Отче звёздный. Мир наизнанку - [43]

Однако не это заставило Кэрмоди удивленно раскрыть глаза. Его потряс момент узнавания.

Значит, не все старые профи исчезли! Это был Эл Лифтин, который однажды работал с Кэрмоди во время кражи огневика «Старониф».

Узнав Кэрмоди, Лифтин замер. Потом перевел взгляд на темно-бордовую рясу священника ордена Святого Джейруса и выпучил глаза.

Лифтин поднял голову, словно хотел о чем-то предупредить Кэрмоди, и внезапно отступил в тень. Но священник окликнул его:

— Эл Лифтин! Поди-ка сюда! Сядь рядом. Чего спрятался? Я же не прячусь. Похоже, оба мы изменились.

Лифтин нерешительно вышел на свет. Лицо его залилось румянцем. Он усмехнулся и уже невозмутимо уселся рядом с Кэрмоди.

— Ты меня напугал, — сказал он. — Прошло столько лет. А ты, значит, теперь… отец Кэрмоди?

— Во-во, — подтвердил Кэрмоди, — отец. А у тебя как дела?

— Я дьякон Истинной Церкви, — ответил Лифтин. — Молюсь Богу. Со старым завязал — вовремя опомнился, раскаялся и искупил свои грехи. Теперь проповедую Слово Божье.

— Рад слышать, что ты живешь в мире, — сказал Кэрмоди. — По крайней мере, надеюсь, что это так. Мы пошли по разным дорогам, а теперь снова встретились. Значит, пути наши праведные. — Он немного помолчал. — А скажи-ка, зачем ты летишь на Радость Данте? Скоро наступит Ночь Света. Надеюсь, ты не собираешься пережить ее?

О нет, ни за что! Я лечу туда по распоряжению моей Церкви, чтобы составить отчет о ритуалах, которые предшествуют Ночи, но с последним кораблем вернусь. Мне бы не хотелось стать свидетелем всех этих сатанинских штучек, но меня попросил сам Старец.

— А зачем твоей Церкви такой отчет? В любой библиотеке Земли вы нашли бы полную информацию о Кэрине.

— Беда в том, — ответил Лифтин, — что мы потеряли многих прихожан, которые стали поклоняться лжебогу Йессу. Боюсь даже назвать эту цифру. Многие мужчины и женщины, которые, по-моему, никогда не должны были отречься от Слова Божия, вдруг попались на уловку сатаны и пошли за кэринянскими миссионерами.

Поэтому мне надлежит составить обстоятельный отчет, отыскать все, что не нашло отражения в книгах, и сделать это на основе собственных наблюдений. Но я предварительно просмотрел несколько фильмов и прослушал на Земле с десяток лекций. Мне хочется показать землянам, кем же на самом деле являются грешники с Кэрина. А когда я предъявлю доказательства тех неописуемо непристойных злодеяний, что кэриняне совершают во имя своей религии, земляне перестанут так опрометчиво обращаться к бунтизму. Они сами увидят, какие мерзости творятся во имя Бунты.

Кэрмоди не стал говорить Лифтину, что такой подход пытались опробовать не раз. Иногда это помогало. Но чаще вызывало противоположный эффект. Подобные показы вызывали любопытство и даже желание лично поучаствовать в демонстрируемых мероприятиях.

Кэрмоди закурил. Лифтин брезгливо сморщился.

— Ты же был заядлый курильщик, — сказал Кэрмоди. — Как тебе удалось избавиться от этой привычки?

— Я попросил об этом Господа. С тех пор как я увидел свет, я уже никогда не чувствовал подобного желания. Я отказался от греха курения, от алкоголя и внебрачных связей. И теперь у меня есть надежда, что Господь защитит меня вообще от всех искушений.

— Табак и алкоголь бывают злом лишь тогда, когда мы ими злоупотребляем, — рассудительно сказал Кэрмоди. — Но умеренность — это достоинство. Во всяком случае, так было всегда.

— Ты же сам не веришь этому, Кэрмоди. Когда сражаешься со злом, надо идти до конца или вовсе не идти. — Лифтин немного помолчал и добавил: — Может, сейчас и не стоит ворошить старое, но скажи, что случилось со «Старонифом»? Той ночью нам пришлось бежать. Я с трудом оторвался от погони. Позже я прознал, что Располд сел тебе на хвост, но ты обвел его вокруг пальца. Но больше я никогда не слышал об огневике. Что ты с ним сделал?

— Я сбежал от Располда, потому что за нами погнался лагар, — сказал Кэрмоди, имея в виду хищную тварь породы кошачьих, обитающую на планете Талгей. — Мне почти удалось вернуться на корабль, но лагар загнал меня на дерево и полез следом. Наверное, он не знал, что лагары слишком велики, чтобы лазить по деревьям. А у меня оставалось единственное оружие, поскольку все обоймы я опустошил в перестрелке с охраной. И этим оружием был огневик.

Я ткнул его в пасть зверюги, и скверная кошара проглотила драгоценность. А потом убежала в лес, вопя как резаная от коликов в брюхе.

— О Боже! — воскликнул Лифтин. — Извини, я не хотел поминать имя Господа всуе. Но огневик! Десять миллионов гиффордов кануло в кошачьем желудке. А какую карьеру ты мог бы сделать! А сколько месяцев, сколько денег ты потратил на это дело!

Кэрмоди засмеялся:

— Тогда мне это забавным не казалось. Это я теперь смеюсь. Где-то в темном большом лесу внутри истлевшего скелета лежит самая драгоценная вещь в Галактике.

Вытащив из рукава носовой платок, Лифтин утер вспотевший лоб. Кэрмоди взглянул на тряпицу: интересно, вшит ли еще в ее уголок маленький стальной шарик? Говорили, что как-то раз Лифтин выбил им в драке кому-то глаз. Но теперь шарика не было.

Стюардесса объявила об отлете. Через десять минут «Белый мул» вошел в атмосферу Кэрина. А еще через десять опустился на посадочную площадку, озаренную заходящим солнцем.