Миры Филипа Фармера. Том 19. Ночь света. Отче звёздный. Мир наизнанку - [42]

— Я знаю, что вас постигло большое горе, Джон. При обычных обстоятельствах я бы не воздержался от упреков. Но теперь не стану отвлекать вас от вашей миссии.

— Ситуация вышла из-под контроля, — сказал Кэрмоди. — Ладно, если я попаду на Кэрин, то попытаюсь выполнить задание.

Епископ немного помолчал, потом сказал:

— Я не буду слишком дерзок, если попрошу вас немного уточнить детали вашего задания? Я имею общее представление, но не знаю ничего конкретного. Однако, похоже, вы вряд ли что-нибудь расскажете, чтобы удовлетворить мое любопытство. Относитесь ко мне как к истинному сыну Церкви, радеющему о ее делах. Я могу держать язык за зубами.

Кэрмоди помедлил, прикуривая сигарету, и ответил:

— Я могу сказать вам, ваша светлость, что моя миссия двояка. Во-первых, я должен отговорить Йесса от отправки его миссионеров на удаленные от Кэрина планеты. А во-вторых, я должен отговорить Йесса от идеи заставить все население планеты пройти через Ночь Света.

Эмбаза вздрогнул.

— Я не знал, что Йесс намерен сделать всех своих последователей Пробудившимися.

— Это не совсем так. Очевидно, он все еще размышляет над этим и не примет окончательного решения до наступления очередной Ночи.

— Но зачем он хочет сделать это?

— Я уже говорил, что ему хочется избавиться от всех тайных эльгулитов, а также не особенно ревностных лизоблюдов. Ему нужна планета, полная фанатиков.

Епископ кивнул:

— И потом Йесс отправит их куда-нибудь как своих миссионеров, верно?

— Да.

— А разве он настолько силен, чтобы заставить каждого пережить Ночь?

— Да, он достаточно силен.

Епископ смутился и, нахмурившись, сказал:

— Наши власти, видимо, надеются, что вы имеете шанс на успех. Иначе вас не направили бы к Йессу.

— Они поступают так от отчаяния, — ответил Кэрмоди. — Атака бунтизма на нашу и другие религии опустошит ряды прихожан. Впрочем, результат может оказаться и более печальным.

— Я знаю. Однако… вы тоже пережили Ночь. Поговаривают, что вы даже являетесь одним из отцов Йесса. Но вы не стали приверженцем богини. Значит, есть надежда. Вот только я не понимаю, почему Церковь так мало рассказывает о вас. Вы же величайшее живое свидетельство нашей веры.

Кэрмоди мрачно улыбнулся:

— Подобная популяризация чрезвычайно опасна. Что почувствует обыватель, если я поклянусь — а я действительно могу поклясться, — что феномен Ночи действительно существует? Что бог Йесс создан из ничего в результате мистического союза между Великой матерью и семью Отцами? Что так называемые чудеса являются на Кэрине обычной дешевкой, а бунтизм может предложить живые доказательства своим заявлениям и солидные и видимые результаты из собственной практики?

Или что скажут люди, узнав, что я был преступником и убийцей. Что я воровал, совращал людей, а позже, пережив Ночь, даже не прошел курс реабилитационного лечения в госпитале Хопкинса?

— Да, — ответил епископ. — Они скажут, что это сделал бунтизм, и начнут еще внимательнее прислушиваться к миссионерам Кэрина. И все же вы не стали приверженцем бунтизма.

— Я мог им сделаться, если бы остался на Кэрине, — ответил Кэрмоди. — Но я улетел на Землю сразу же после Ночи. Посетив госпиталь Хопкинса, я пережил нечто, о чем сейчас не хотел бы говорить. Достаточно сказать, что я решил примкнуть к Церкви и принять духовный сан.

— И все же я не понимаю, — сказал епископ. — Вы подтверждаете реальность Йесса и Бунты, однако провозглашаете истинность нашей веры. Как вы объединили эти противоположности?

Кэрмоди пожал плечами:

— Я их не объединял. У меня есть много вопросов, но ответа на них пока нет. Возможно, мне поможет в этом визит на Кэрин.

Вертолет опустился на посадочную площадку, Кэрмоди попрощался с епископом, получил его благословение и попросил его помягче обойтись с Бэкелингом. Эмбаза ответил, что попытается исполнить эту просьбу насколько возможно. Но при этом он собирался дать понять Бэкелингу, что тот натворил, и потребовать от него обещания не совершать подобных ошибок впредь.

Кэрмоди занял свое место на борту «Белого мула» за минуту до того, как космопорт закончил предполетную проверку аппаратуры. Он обнаружил, что большинство приверженцев бунтизма, против которых выступали «защитники христианства», находятся на корабле.

Один мужчина, который взошел на корабль последним, буквально наступая Кэрмоди на пятки, бунтистом не был. Этот мускулистый невысокий мужчина выглядел сверстником Кэрмоди, то есть ему было где-то от тридцати пяти до ста лет. У него были густые черные курчавые волосы и широкое индейское лицо с большим орлиным носом, тонкими губами и длинным подбородком с ямочкой. Вся его одежда была белой: коническая шляпа с широкими вислыми полями, приталенная рубашка с пышными рукавами, пояс из кожзаменителя с шестиугольной металлической пряжкой, сумочка на поясе и штаны, плотно облегающие бедра и расклешенные книзу. На его туфлях не оказалось привычных оборок и фестонов. Он носил простую и потертую обувь.

В одной руке он сжимал большую книгу в белом переплете. На обложке белыми буквами древнего безфонемного алфавита на черном поле было написано: «Правдивая версия Священного писания». Судя по книге и белой одежде, этот человек принадлежал к религиозной группе, которая стремительно набирала силу. Члены Твердыни Божьей Церкви — прозванные противниками Твердолобыми — были фундаменталистами, которые верили, что должны вернуть первоначальную веру первых христиан. Кэрмоди встречался с некоторыми из них на Вайлденвули.