Миры Филипа Фармера. Том 19. Ночь света. Отче звёздный. Мир наизнанку - [40]

— Отойди от меня, Бэкелинг, — попросил Кэрмоди и почувствовал, как гнев поднялся в нем, будто ртуть в градуснике. — Отойди и веди себя, как подобает Божьему слуге. — Он уже не мог сдержал, гнева. — И не толкай меня. Предупреждаю тебя в последний раз!

— Посмотрите-ка на этого разжиревшего петушка! Ты все еще веришь, в свою репутацию опасного противника? Да я тебя плевком перешибу! Впрочем, мне даже жаль на тебя слюны.

Женщина, которая проклинала Гидеона, закричала снова:

— Какой же ты священник, если выступаешь против собственной религии, против своих?

Кэрмоди попробовал успокоиться.

— Я пытаюсь поступить по-христиански, — тихо ответил он. — Стараюсь усмирить вашу ненависть и отвратить злые помышления. Помните: возлюби врага своего.

— А потом ты велишь нам подставить другую щеку и пригласить этих развратников к себе на обед?! — снова завопила женщина. — Они зло! Они истинное зло, падре! А Гидеон так просто сам сатана! Как он мог… Как он только мог… — И она начала выкрикивать грязные проклятия и брань, которыми в прежние времена Кэрмоди, возможно, даже восхитился бы.

Что бы так ни заводило эту женщину, она обладала воображением и способностью проклинать.

— Уйди с моей дороги, Кэрмоди! — проревел огромный священник. — Сейчас я заставлю Гидеона отречься от идолицы или просто сломаю ему шею!

— Этого делать нельзя, — сказал Кэрмоди.

— Какого черта! — вскричал Бэкелинг и бросился к Кэрмоди.

Маленький священник поднырнул под огромный кулак. Гнев и отчаяние вспыхнули в нем впервые с тех пор, как погибла Анна. Он вогнал левый кулак в большой мягкий живот, и Бэкелинг, согнувшись пополам, взвыл, но тут же разогнулся от удара в нос. На туфли Кэрмоди брызнула кровь.

Толпа издала дружный стон. Люди метнулись вперед и принялись теснить Кэрмоди к стене. Он отступал на орущих бунтистов. Послышались полицейские свистки. Несколько кулаков разом ударили Кэрмоди по лицу, и он потерял сознание…

Открыв глаза, он почувствовал жгучую боль в голове, челюсти, ребрах и плече. За ним присматривал полицейский в бело-черной форме и конусообразной шляпе муниципальных сил правопорядка Трамплина. Прежде чем Кэрмоди успел что-то сказать, полицейский вскочил и подошел к двум коренастым мужчинам в холле. У дверей космопорта стояли несколько больших крытых машин, ожидавших Кэрмоди и других нарушителей порядка, которые оказались недостаточно быстроногими, чтобы убежать от полиции.

Пока задержанных заталкивали в машины, Кэрмоди оказали первую медицинскую помощь, после чего вежливо, но довольно настойчиво попросили пройти к полицейской машине и сесть на заднее сиденье. Рядом расположился лейтенант. С другой стороны от него уселся отец Бэкелинг, прижимавший к носу платок.

— Видишь, что ты натворил, придурок! — зашипел он. — Ты озлобил людей и снова опозорил нашу Церковь и викария порта!

— Я?

Кэрмоди удивленно посмотрел на него и тихонько засмеялся, хотя от боли в ребрах ему хотелось стонать.

— Вы собираетесь зарегистрировать это происшествие? — спросил он у лейтенанта.

— Отец Бэкелинг выдвинул против вас обвинения. — Тот протянул священнику наручный телефон: — Можете позвонить своему адвокату.

Кэрмоди пропустил его слова мимо ушей и обратился к Бэкелингу:

— Если меня задержат и я пропущу рейс на Кэрин, ты ответишь за это перед высшими властями Церкви. Я говорю о самых высших властях.

Бэкелинг вытер нос окровавленным платком и прорычал:

— Не угрожай мне, Кэрмоди. И запомни, я знаю, кто ты такой! Лживый маленький трюкач!

— Хорошо! — произнес Кэрмоди. — Я позвоню!

Он взял телефон.

— Какой местный антикод?

Лейтенант назвал цифры, и Кэрмоди повторил их. Серый полумесяц верхней половины диска стал светлым.

— Какой номер у епископа Эмбазы?

Лейтенант удивленно моргнул. Бэкелинг выпучил глаза.

— Я не скажу его тебе, — проворчал он.

— А вы, лейтенант? Вы-то скажете?

Полицейский вздохнул, достал из сумочки на поясе небольшой блокнот и полистал страницы.

— Шестьсот шесть.

Кэрмоди произнес номер, и через некоторое время на экране появилось лицо молодого священника. Кэрмоди повернул верхнюю подвижную часть диска, и лицо словно выпрыгнуло из экрана и повисло в воздухе на расстоянии шестнадцати сантиметров от диска.

— Говорит отец Кэрмоди с планеты Вайлденвули. Я должен срочно поговорить с епископом. Это крайне необходимо.

Лицо стало прозрачным и исчезло; экран потемнел, но продолжал тускло светиться. Внезапно перед Кэрмоди возникло изображение мулата. Мерцающее лицо нахмурилось и хриплым басом произнесло:

— Кэрмоди? В какую историю вы попали на сей раз?

— Не по своей вине, ваша светлость, — ответил Кэрмоди. — Фактически я просто пытался выполнить свой христианский долг, не говоря уже о милосердии. Но у меня ничего не получилось. И сейчас меня везут в полицейский участок, чтобы предъявить обвинение.

— Я слышал об инциденте в космопорту и вашем участии в нем, — ответил Эмбаза. — И кое-что уже предпринял. Ваши действия были не только христианскими, но и необходимыми.

Кэрмоди повернул телефон таким образом, чтобы епископ мог увидеть Бэкелинга.

Эмбаза нахмурился еще больше:

— Бэкелинг! Вы действительно набросились на другого священника? И натравили людей своего прихода на отступников-бунтистов?