Миры Филипа Фармера. Том 13. ЭКЗОРЦИЗМ. Ловец душ. Плоть - [91]

— Ну ладно, я знаю, тебя не проведешь. Если я раздобуду подходящий корабль, мы возьмем ребят Ястжембского и поплывем в Азию через Европу.

— Очень рад это слышать, — ответил Сарвант. — А то я думал, что ты просто ушел и умыл руки. Но как ты их найдешь?

— Ты что, шутишь? — рассмеялся Черчилль. — Всего-то и делов — спросить в ближайшем храме.

— Храме?

— Ну конечно. Ведь здешнее правительство не собирается спускать с нас глаз. Да вот и за нами с тобой увязался хвост от самой тюрьмы.

— Где?

— Не оглядывайся, я тебе позже его покажу. Иди спокойно.

Вдруг Черчилль резко остановился. Посреди дороги оказались сидящие в кружок люди. Черчилль мог спокойно обойти их, но остановился и заглянул одному через плечо.

— Что они делают? — спросил Сарвант.

— Играют в кости по правилам двадцать девятого века.

— Мои убеждения не позволяют мне даже смотреть на азартные игры. Надеюсь, ты не собираешься с ними играть?

— Именно это я и собираюсь сделать.

— Не надо, Ред, — попросил Сарвант, кладя руку ему на плечо. — Ничего из этого хорошего не выйдет.

— Капеллан, я не твой прихожанин. Они играют по правилам, а это все, что мне нужно. — Черчилль достал из кармана три Колумбии и громко спросил:

— Позволите поставить?

— Отчего же нет? — ответил здоровенный темноволосый малый с повязкой на глазу. — Играй, пока деньги есть. Ты с корабля?

— Недавно, — сказал Черчилль, опускаясь на колени и кладя на землю Колумбию. — Моя очередь метать? Давайте, детки, папочке не хватает на ужин.

Через тридцать минут он подошел к Сарванту с пригоршней монет.

— Греховный заработок, — сказал он с улыбкой.

Улыбка оставила его лицо, когда он услышал громкий голос сзади. Обернувшись, он увидел, что к нему подходят игроки.

— Эй, друг, подожди. Есть к тебе пара вопросов.

— Ого, — сказал Черчилль углом рта. — Приготовься бежать. Эти парни не умеют проигрывать.

— Ты не жульничал? — с тревогой спросил Сарвант.

— Конечно, нет! Ты же меня знаешь. Да к тому же я не стал бы рисковать в такой компании.

— Эй, друг, — сказал одноглазый. — Ты как-то чудно говоришь. Ты откуда, из Альбани, что ли?

— Манитовок, в Висконсине, — ответил Черчилль.

— Никогда не слышал. Это что, маленький бург на севере?

— На северо-западе. А тебе зачем?

— А мы не любим чужих, которые даже по-дисийски толком не говорят. У них много всяких фокусов, особенно при игре в кости. Мы тут неделю назад поймали маримана из Норфолка, который над костями колдовал. Так ему выбили зубы и сбросили с причала с грузом на шее. С тех пор я его не видел.

— Если ты думал, что я мухлюю, надо было говорить во время игры.

Одноглазый моряк пропустил это мимо ушей и гнул свое:

— И знака братства я на тебе не вижу. Ты из какого братства?

— Бета ро ню[10], — ответил Черчилль и положил руку на рукоять ножа.

— Ты это на какой тарабарщине говоришь? Братство Барана, что ли?

Черчилль понимал, что с ним и с Сарвантом действительно обойдутся как с баранами, если они не смогут доказать, что находятся под покровительством могущественного братства. Вообще-то он солгал бы не думая, чтобы выпутаться из подобного положения, но вдруг все напряжение последних полутора месяцев прорвалось вспышкой ярости.

— Я принадлежу к человеческой расе! — гаркнул он. — И это куда больше, чем ты о себе можешь сказать!

Одноглазый моряк побагровел:

— Клянусь грудями Колумбии, я тебе сердце вырву! Не будет вонючий иностранец со мной так разговаривать!

— Давай, ворюга! — зарычал Черчилль. Он выхватил из ножен кинжал, одновременно крикнув Сарванту: — Беги во весь дух!

Одноглазый матрос вытащил свой нож и стал подступать к Черчиллю. Тот бросил ему в глаза пригоршню серебряных монет и рванулся вперед. Левой ладонью отбив руку противника с ножом так, что тот зазвенел по мостовой, Черчилль всадил свой нож в толстое брюхо врага.

Выдернув нож, он отскочил, поворачиваясь лицом к другим. Но те не хуже любых других моряков знали приемы драки без правил. Один поднял обломок кирпича и запустил Черчиллю в голову. Мир взорвался и затуманился, и сквозь туман он почувствовал, как заливает глаза кровь из рассеченного лба. Придя в себя, он обнаружил, что нож у него вырвали, а за руки крепко держат два здоровенных матроса.

Третий, костлявый коротышка, сделал шаг вперед и ткнул клинком прямо Черчиллю в живот.

V

Питер Стэгг проснулся. Он лежал на спине на чем-то мягком, под ветвями высокого дуба, а сквозь них просвечивало ясное небо. На ветках сидели птицы — воробей, дрозд и большая сойка, свесившая вниз босые человеческие ноги.

Ноги были загорелые, худые и отличной формы. Остальное тело было скрыто маскарадным костюмом гигантской сойки. Когда Стэгг проснулся, сойка сняла маску; открылось красивое лицо большеглазой и темноволосой девушки. У себя из-за спины она достала свисавший с дерева на веревке горн и, раньше чем Стэгг успел ее остановить, протрубила сигнал.

И тут же за его спиной началась суматоха.

Стэгг сел и обернулся посмотреть, в чем дело. Шумела толпа людей на другой стороне дороги — широкого бетонного шоссе, бегущего мимо ферм. Стэгг сидел на обочине на толстой стопке одеял, которую кто-то заботливо под него подложил.