Миры Филипа Фармера. Том 04. Больше чем огонь. Мир одного дня - [163]

— Это же временно. Все наладится, и я буду в порядке.

— Не «я», а «мы», ты хочешь сказать? — Иммерман с легкой улыбкой подался вперед, стиснув руками колени. Пальцы левой руки все еще двигались, словно гладя невидимого кота. — Видишь ли, Джефф, то есть Чарли, — ты ведь у нас не единственный дневальный. Имеется по крайней мере дюжина других в больших городах Западного полушария и несколько человек в Китае. Но никто из них не вжился в свои роли целиком, как ты. Никто из них не сделался теми людьми, имена которых они носят. Они просто хорошие актеры. Ты же уникум, ты супердневальный.

— Я не верю в полумеры, — сказал Чарли.

Иммерман улыбнулся и откинулся назад, сплетя пальцы.

— Прекрасно. Настоящий Иммерман. Но тебе следовало бы отнестись с тем же пылом и старанием к другой своей роли.

— Какой? — после долгого молчания спросил Чарли.

Иммерман направил на него обвиняющий палец.

— К роли иммера!

Чарли отдернул голову, точно палец целил ему в глаз.

— Но… я был и остаюсь иммером!

Дед снова сложил руки, выстукивая пальцами левой какой-то ритм по правой.

— Не целиком. Ты проявил некоторые колебания в исполнении приказов. Ты позволил своим личным чувствам, своему отвращению к насилию, в других обстоятельствах достойному даже восхищения, взять верх над чувством высшего долга.

— Кажется, я знаю, о чем идет речь — но все-таки спрошу.

— Тебе было приказано после допроса Сник немедленно идти домой. Но ты остался ждать у дома. Очевидно, ты намеревался помешать убийству. Ты пренебрег опасностью, которую представляла для нас живая Сник. Я тоже, кстати, считаю, что ее не следовало тогда убивать. Впрочем, твое вмешательство в итоге спасло ей жизнь.

— Но сегодня ее убили?

— Нет. Просто укрыли в надежном месте. Но, возможно, ее еще придется убить. Иногда мы вынуждены делать то, что нам не нравится. Мы делаем это, Чарли, потому что стремимся к высшему благу.

— Которое состоит?.

— В расширении всеобщих свобод, в истинной демократии. В таком обществе, где мы будем избавлены от неусыпного надзора правительства. Нам и сейчас достаточно плохо живется, а будет гораздо хуже. Правительство долгое время рассматривает один проект, осуществление которого полностью оправдывает все наши действия.

Он сделал глоток из чашки. Чарли напряженно подался вперед.

— Мы — я и некоторые мои коллеги — боремся против этого недостойного и неприличного плана. Но мы в меньшинстве.

Так и есть, подумал Чарли, — он член всемирного совета.

— Проект состоит в том, что каждому взрослому человеку вживляется микропередатчик, передающий закодированные позывные данного лица. Спутники и наземные станции принимают эти сигналы непрерывно, за исключением того времени, когда человек каменируется. Кое-кому хотелось бы, чтобы передача велась и тогда, но это невозможно. А это означает, что правительство сможет определить местопребывание любого человека с точностью до нескольких дюймов и сумеет немедленно этого человека опознать.

Чарли мысленно готовился к удару, но все-таки был ошеломлен.

— Так ведь тогда и дневальничество станет невозможным — нарушителя сразу же обнаружат!

— Верно. И даже если оставить пока в стороне твои личные проблемы, этот проект лишает человека всякого достоинства. Оголяет людей, превращает их в цифирь, в пронумерованные нули. Мы против этого и против наблюдения, которое ведется за нами сейчас. Пусть уж лучше человечество подвергается опасностям демократии наряду с ее благами. Одно без другого невозможно.

Но это лишь одна из наших целей. Мы верим, мы знаем, что на этой планете  больше места, чем утверждает правительство. Население можно увеличить без всякого ущерба для нашего нынешнего комфорта и благосостояния. Этот процесс, конечно, должен быть постепенным. Радикал Ван, скажем, желает разом отменить всякий контроль рождаемости, но он не в своем уме. Ты знаешь, о ком я говорю?

Чарли кивнул:

— У него нет никаких шансов быть избранным. И хорошо, что нет.

— Такие, как он, есть во всех днях. И все они, конечно, работают на правительство и действуют по его указке.

— Что? — встрепенулся Чарли.

— Ван и прочие — это провокаторы. Они предлагают свои крайние меры лишь для того, чтобы вызвать гнев народа и выставить себя на посмешище. Из-за них отвергаются и более умеренные, вполне разумные предложения. Люди сваливают радикалов и умеренных в одну кучу. А это все — правительственные игры. Правительство хочет сохранить статус-кво.

— Мне не следовало удивляться, — сказал Чарли.

— Мы намерены сформировать правительство, которое не станет прибегать к подобным закулисным, неэтичным методам. — Иммерман взглянул на полоску-часы. — Мы не собираемся для этого использовать решительные, насильственные меры, пока не настанет время для таких мер. Долгие годы мы вели медленную, кропотливую работу, внедряя в правительство членов нашей семьи. Ты удивился бы, если б узнал, как велика наша семья. Но чем больше она становится, тем больше опасность разоблачения. И чем больше эта опасность, тем жестче приходится нам контролировать своих людей. Это печально, но необходимо.

«То же самое твердит нам правительство с самого начала», — подумал Чарли.