Миры Филипа Фармера. Том 04. Больше чем огонь. Мир одного дня - [162]

Ом посмотрел Иммерману в глаза:

— Вы хотите убедить меня в том, что логика оставляет вам единственный образ действий? Что мной следует пожертвовать? Каменировать меня и упрятать подальше до лучших времен? Которые неизвестно когда настанут? А может, меня вообще никогда не раскаменят?

— А теперь вдумайся в то, что ты сейчас наговорил. — Иммерман допил чай и налил себе еще.

— Нет, вы этого не сделаете. Если бы собирались, то не трудились бы приводить меня сюда, чтобы дать мне объяснения. Меня просто умыкнули бы, каменировали и схоронили.

— Хорошо! Мои потомки не дураки. Некоторые, во всяком случае.

Чарли Ом не чувствовал себя потомком Иммермана. Глядя на него, Чарли испытывал то же, как если бы смотрел на фотографию прадеда, которого знать не знал. Он знал, что они одной крови, но он никогда не встречался со своим пращуром и не испытал на себе дедовской любви и заботы, рождающей во внуке ответную любовь и заботу. Он чувствовал почтение к основателю семьи, питал к нему огромное уважение и восхищался им. Но любил ли он Иммермана, ощущал ли себя по-настоящему его внуком? Нет.

— Что же тогда со мной будет?

— Тебе придется отказаться от всех своих ролей. У тебя будет новое имя, и жить ты будешь в одном дне. Не будешь больше дневальный… Что с тобой?

— Так мы… они умрут! — сказал Чарли.

— Боже правый, сынок, возьми же себя в руки! Можно подумать, что тебе сообщили о смерти близкого друга. — Иммерман помолчал, вглядываясь в Чарли, и сказал: — Понимаю. Твой случай еще хуже. — Он закусил губу и перевел взгляд в пространство, точно желая заглянуть в будущее. — Не знал я, что дело зашло так далеко. Быть может…

— Что «быть может»?

— У нас мало времени, — со вздохом сказал Иммерман. — У меня его, можно сказать, и вовсе нет. Я не в состоянии заниматься тобой сам, помочь тебе вжиться в новую личность. Это ведь будет личность, а не просто роль, верно?

— Все будет в порядке, — сказал Чарли. — Просто я испытал тяжелый шок. Возможно, я слишком сросся с каждым своим двойником. Но я не признаю половинчатых мер. Делать — так делать, или не делать вовсе. Я справлюсь. Я ведь хорошо умею приспосабливаться. Сколько известных вам людей способно вот так запросто переходить из одной персоны в другую? А если таких персон семь? Так что с восьмой я уж как-нибудь слажу. Мне даже не терпится стать кем-то новым. Старые мне надоели.

Не перестарался ли он, убеждая Иммермана в своей готовности?

«Я не хочу умирать!» — кричали в нем голоса, так громко и отчаянно, что Ому казалось, будто Иммерман тоже их слышит. Это, конечно, чепуха, но Ом чувствовал, что комната прямо-таки звенит от их криков.

— Сейчас ты пойдешь на работу, — сказал Иммерман. — Одна из наших, представившись твоей приятельницей, предупредила, что ты задерживаешься по уважительной причине. Ее зовут Аманда Траш. Не забудь. Она сказала, что ты упал в душе и ушиб спину, но придешь попозже. Запомнил? Хорошо.

Я хочу, чтобы ты поразмыслил о своем новом образе и как следует вошел в него. Тебе придется стать эмигрантом, и в банке данных будет проведена соответствующая работа. Мадж зайдет под вечер к тебе на квартиру — будь дома после работы. Ты скажешь ему, кем хотел бы стать. Он тогда подготовит все, что нужно, и оставит сообщение своему воскресному коллеге. Тот свяжется с тобой. Ты пробудешь еще один день, воскресенье, в своей старой роли, если не случится ничего непредвиденного.

Чарли думал, что теперь Иммерман его отпустит Однако дед все сидел, глядя в пространство и кусая губы. Чарли ждал. Сиамский кот неотрывно глядел на него, громко мурлыча под рукой Иммермана. Дед гладил кота левой рукой — наверное, это в него я левша, подумал Чарли. По обеим линиям наследственности.

Минг — такой, казалось бы, разнеженный хозяйской лаской — вдруг встал, потянулся, соскочил с колен Иммермана и вышел из комнаты по каким-то своим таинственным кошачьим делам. Иммерман, проводив его любовным взглядом, сказал:

— Кошки как люди. Во многом они предсказуемы, но, когда ты думаешь, что познал их досконально, делают такое, чего ты никак не ожидал. Мне хочется думать, что так у них проявляется свободная воля. — Он посмотрел на Чарли. — Не думаю, чтобы ты понимал, что поставлено на карту и что мы пытаемся сделать. Возможно, когда я тебе это объясню, ты преодолеешь свое возмущение против легкого насилия, которое мы вынуждены время от времени применять ради достижения наших целей.

Ом поерзал на стуле.

— Мне это уже объясняли мои родители.

— Это было давно. К тому же ты — особый случай. Живя день за днем горизонтально и становясь каждый день новым человеком, ты несколько утратил острое чувство принадлежности к иммерам, свойственное всем нам. Каждый твой двойник старался насколько возможно обрезать связи с остальными шестью. Но изоляция была условной, поскольку тебе приходилось переходить от одного к другому, заметать следы, так сказать. Кроме того, тебе время от времени напоминали, что ты не один — вас семеро. Это случалось в тех редких случаях, когда тебе приходилось передавать что-то из одного дня в другой. В последнее же время тебе напоминали об этом слишком часто Тебя взболтали, как в миксере Каждое из твоих «я» под угрозой, все твои образы налезают друг на друга.